Он смотрел с улыбкой, но невесело.
Взгляд его скользил и ускользал...
Он не презирал моих ровесников.
Он ущербность нашу не терзал.
Он и сам не очень-то пользительно
жил свой век - отсюда и запал
гордости, отчаянной, пронзительной, -
он судьбы за "так" не уступал.
Он был смелый мальчик гуттаперчевый...
постаревший мальчик - вот беда...
Но ему стыдиться было нечего -
все, что мог, он искренне отдал.
Ну, а то, что мог он меньше нужного, -
кто ж ему судья? и кто истец?..
Он был - я свидетельствую - труженик.
Труженик. Не воин, не борец...