В общем, я умерла. И я знаю, когда и зачем…
Может, сразу с побегом твоим в моём теле от семечки.
Если только бы знать, что однажды ударом о темечко
Весть о смерти твоей меня станет душить, что ярем.
Что когда-то/ а это случилось сейчас и теперь/
Про тебя мне расскажет казёнными скорыми фразами
Бланк затёртый и мятый. А значит ни разу мы
Не обмолвимся словом. Ты станешь одним из потерь -
Тех потерь, что транслирует ящик с ночи до утра.
Для кого-то был просто солдатом, птенцом под бронёю.
И не я тебе веки навечно ладонью закрою.
Как же больно и пусто синице внутри у ребра…
Ты погиб. Я не брошусь на людях себя хоронить.
Выбор сделан не мною, то воля твоя и отвага.
Лишь в подушку ночами уйдут мои крики и влага,
Материнская память останется - вечная нить.
Я давно умерла. Только строчек коснулись глаза…
Всё баюкаю в мятых пелёнках уснувший комочек -
Спи спокойно под пулями долго мой добрый сыночек,
Ради жизни и мира, который разрушить нельзя.
***
А мы не помнили с тобой о той весне,
Всё потому, что мы тогда ещё не жили,
Когда воскрес да оперился мир двужильный
На переломанной фашистами земле!
Не нами брошено стократное «ура»
Наперевес со стаей белой голубиной
В то небо синее, где на верёвке длинной
Воздушный змей парил с ночи и до утра.
Но всё равно, мы были там, внутри, вовне…
Нам шанс был вымучен и даден – «на, живите!»
Так, неужели, здесь, сейчас никто не видит,
Что так не гоже забывать о той весне,
Что миру доброму остался вдох один,
Последний шаг – и голоса навеки стихнут,
Напополам расколот мир - и наш, и «ихний»,
И кто сказал, что тот фашизм не победим?
А мы не помнили с тобой о той весне,
Да потому, что мы тогда пока не жили.
Зато сегодня нас, поверь, не победили,
И той весне теперь обязаны вдвойне!
***
А небо падает ничком
На мокрый сад, на мокрый сквер
На всё, что было горячо
Вчерашним маем.
И не расслышать о тебе
Ни слов, ни криков, ни мольбы.
Война хватает за плечо,
Мы умираем -
Кто под брезентовым плащом,
Кто на сырой земле крестом,
Раскинув два своих крыла,
Под свист картечи.
Холодный май, холодный мир,
Пока ещё не все в раю,
Отвоевать стремятся жизнь,
В дырявой сече.
И тот пронизанный мундир
Свинцом у вёсен на краю,
Что был залатан на бегу,
Пропитан потом,
Тебе теперь и кров, и дом,
И пахнет дымом и землёй.
И даже где-то оберег –
Не стать двухсотым.
Он отогреет сотни душ,
Спасёт от майских холодов,
И припасёт в кармане хлеб,
Кусочек мыла…
И кто запомнит, что весна
Была дождлива и боса,
Здесь длилась летопись судеб
И память стыла.
А через много тысяч лет,
Когда забудется война,
И боль утихнет от потерь
И будет лето.
Тебе не станет стыдно выть,
Орать до самой хрипоты –
О том, что ты ни зло, ни зверь,
Реветь при этом.
Ну а пока, весна дрожит
У ног с протянутой рукой,
И дождь идёт, и бой стучит
В висок заразой.
Ты матереешь на глазах,
Вчерашний мальчик, сын и брат,
И говоришь себе «молчи,
Не плачь ни разу!»
***
А то безупречное белое-белое платье,
И прошва по краю, и рубчик по низу манжет,
Да запах румяных под утро июня оладий
И спрятанный в складках тобою не вскрытый конверт –
Всё кажется сказкой твоей между читаных строчек
Про тихие будни, про улочек старых разбег.
Лишь птенчик притихший - за пазухой синий платочек
Напомнит о времени мирном - простой оберег.
Но белое-белое платье ушло на портянки,
Да прошва ажура на рану стократно легла.
Заходится сердце в тире и в ударах морзянки
И пальцы, что копоть – чернее, чернее угля.
Не вскрытый конверт на прощание спрятан тобою -
Саднящая рана, что трётся о тесный карман:
«Вот, завтра его письмецо я конечно открою,
Лишь дым от снарядов проглотит молочный туман.
Я стану искать в этом почерке прошлое лето,
И платье, что кипенно белым до боли слепит,
И словно сирены не слышно, и грохота нету,
И небо над нами такое спокойное спит…»
***
Колосок к колоску волосы
Ты мне косы плела до пояса,
Лентой белою туго-натуго
Перевязывала потом.
Словно рану мою бинтом…
Молоко вперемешку с ягодой,
Да репей за моей оградою –
Всё дышало июнем приторным.
По-срекозьи леталось мне.
И не ведалось о войне.
И не слышались переклички те -
Залпы, залпы по доброте.
Эти всполохи, раны свежие
На любимой моей земле -
Капля красная по кайме…
Мама, мамочка, косы стрижены!
Кем, скажи, и зачем унижены?!
Россыпь клюквы – увы, не ягода,
Это слёзы и боль. Живи!
На коленях, да на крови!
Я не помню про косы русые
Да про ленты и нити с бусами,
А седая от снега белого
Я, что старость, что боль и страх,
С тихим ропотом на губах:
Помоги же не помнить чёрного,
Злого ворона непокорного,
Дай надежду на то, что выживу
Я однажды в твоих руках
Через горе в твоих глазах.
И ещё мы не станем прятаться
Наши руки с тобой разгладятся,
Зарастут на душе распутицы.
О войне же не будем лгать.
Нам с убитыми жить да спать -
С пацанами с соседней улицы,
Да с невинностью серой горлицы,
Что распяли железо с порохом.
Наша память о них болит,
Сердце выжженное скулит…
Словно каждый из нас убит.
2022