Монолог умирающего рыцаря
В палестинской святой опаленной земле,
Сарацина стрелою сраженный,
Утопая в холодной предательской мгле,
Я шептал Ваше имя, Мадонна.
Уходили, бледнели друзей голоса,
Запах Сены, кварталы Парижа,
И последнее, главное – Ваши глаза.
Те, что я никогда не увижу.
Я хотел Вас коснуться, хотя бы слегка.
Только этому что-то мешало.
Как-то странно и быстро немела рука.
И лишь пыль между пальцев стекала.
В бесконечной ночИ – хОры ангельских труб.
Мне почудилось, или случилось?
Ветер? Или касание легкое губ.
И слеза. Как последняя милость.
Молча плакали львы и орлы на гербах.
Застывало, без крика, без стона,
На уже непослушных холодных губах
Ваше имя навеки, Мадонна…
Сомнение Гильдебранда
В пыли кольчуга, и шлем в пыли,
Ведь он не придворный франт.
К далеким пределам Святой Земли
Спешил на коне Гильдебранд.
Он верил, жребий его суров.
Он ехал в края чудес,
С мечтой сразиться за гроб Христов,
Пусть даже Христос воскрес.
Но годы в песках караваном шли,
А ржавчина ела металл.
Осточертевшей Святой Земли
Пленником рыцарь стал.
Слабеет тело, в глазах темно,
Подвижник в конце пути.
Два шага осталось до рая, но,
Их так нелегко пройти…
Кинжалом в сердце - вопрос простой.
Найди на него ответ:
Всю жизнь ты бился за гроб пустой.
Зачем? Ведь Христа в нем нет…
Нельзя коня повернуть назад.
Как мим, что пропил талант,
На камне замшелом у райских врат
Устало присел Гильдебранд.
Mater Dei. Монолог фанатика
В хриплой ярости споров сшибались догматы.
Цветом истинной веры гноились стигматы.
Отрекались от божьего Царства прелаты,
Ради блеска мирской суеты.
В веренице увечных, убог и ничтожен,
Не молил я: «Яви свою милость мне, Боже!»
Верил. Истово верил: мне Чудо поможет.
Только Чудо по имени Ты.
А в соборах слезами сочились иконы.
Твердь небес штурмовали тараны донжонов.
И казался горбатый в толпе прокаженных
Идеалом людской красоты.
Поливали дожди, грязью пачкая лица.
В мокрой глине скользили калек вереницы.
Падал я и вставал. И не мог я молиться,
Даже Чуду по имени Ты.
А калеки ползли, в кровь стирая колени,
Ожидая пророчеств, чудес, исцелений.
Исступленная вера не знала сомнений,
А глаза были злы и пусты.
Я один лишь стоял, среди сущих во прахе.
Каменели в немом изумленье монахи.
Я забыл об увечиях, боли и страхе,
Перед Чудом имени Ты.
Ненавидящий взгляд кто-то искоса кинул.
«Еретик!» - слово камнем ударило в спину.
И багрянцем окрасилась желтая глина.
И надвинулся вал черноты.
В небо – жертвенный дым обгорающей кожи.
Пламя тело оближет и кости изгложет.
Но я знаю: одно лишь меня уничтожит -
Это Чудо по имени Ты.