Жила-была басня. Еще с времен древнегреческого Эзопа (а это V век до нашей эры). В Древнем Риме басни писал Федр, в Европе ХVII века – Лафонтен. В России в ХVIII веке только ленивый не сочинял басен. Но всех превзошел, разумеется, Крылов. Дедушка Крылов – как его принято у нас его любовно называть. В басне Крылов достиг таких высот, что в течение всего XIX века ни один из уважающих себя стихотворцев, включая Пушкина, даже попытки не сдеалал показать себя в этом жанре. Правда, в советские времена на какой-то период времени басня возродилась, сперва в творчестве Демьяна Бедного, потом – Сергея Михалков. Но Демьян Бедный ныне превратился в такую одиозную фигуру, что и вспоминать о нем не хочется. Что касается Михалкова – это умелый автор: он и стихи для детей сочинял и пьесы для взрослых, а надо – и гимн для страны. Всё у него получалось. Басен про пьяниц с тунеядцами и бюрократами – тоже написал немало. Только с крыловскими их не сравнить!
В общем, приказала басня всем нам долго жить, или говоря проще – умерла старушка. Только опять же не совсем. Помню в начале 80-х получил я ответ из одного московского журнала, куда посылал свои стихи: «А Ваши необасни мне понравились» – писал литконсультант. Я удивился: «Какие еще басни? Я басен отродясь не писал! Нео?..» И вот тут я задумался. А задумавшись, понял, что, действительно, что-то в некоторых моих стихах есть и от басен. Я понял, что умерла классическая басня – с ее астрофичностью, когда все строчки разной длины и чередование рифм произвольное. Да еще эта мораль в конце? – зачем она в наше время. Зато и в моих необаснях есть некоторая аллегоричность, а в качестве персонажей действуют какие-то живые твари или предметы. Только первый план всегда выполняется безукоризненно: и кашалота ни в коем случае нельзя заменить на океанского спрута, а орла на ястреба. И сатиричность басни – вся эта борьба с человеческими пороками меня ничуть не привлекала: главное, чтобы получилось интересно, складно и остроумно.
Конечно, никаким родоначальником нового жанра я не был. Еще в тридцатые годы Николай Эрдман начинал плавный переход от классической басни к нео:
Мы обновляем быт
И все его детали...
Рояль был весь раскрыт
И струны в нем дрожали.
– Чего дрожите вы? – спросили у страдальцев
Игравшие сонату десять пальцев.
– Нам нестерпим такой режим –
Вы бьете нас, и мы дрожим!..
Но им ответствовали руки,
Ударивши по клавишам опять:
– Когда вас бьют, вы издаете звуки,
А если вас не бить, вы будете молчать.
Смысл этой краткой басни ясен:
Когда б не били нас, мы б не писали басен.
Конечно, сатира тут была: недаром же автор за эти строки был на несколько лет сослан в дальний Енисейск.
40-е годы и начало 50-х не располагали к сатире с юмором. Пожалуй, один Николай Глазков в те годы шутил. Необасен у него было немного, но были:
ПРО ПОЖАРЫ
Говорил пожар пожару:
– Мы подружимся, пожалуй!.. –
И пожару пожар
Руку красную пожал:
– Очень яркие мы оба,
Ты хорош и я хорош.
Мы с тобой друзья до гроба,
Нас водой не разольешь!
Мир дивится нашей силе
И отваге удалой!..
Но разлили и залили
Их той самою водой.
В 60-е годы жанр необасни, что называется, застолбил Феликс Кривин. Жил он в украинском Ужгороде, но известность имел всероссийскую. За свою жизнь он написал великое множество современных сказочек, притч, басен – чаще в прозе, но и в стихах тоже:
ПЕСЕНКА О ВЕРБЛЮДЕ
У верблюда не сложилась судьба,
Подвела верблюда жизнь, подвела:
У верблюда на спине два горба,
Нераскрывшихся к полету крыла.
И бредет верблюд пешком да пешком,
И свисают его крылья мешком,
И застыла на реснице слеза,
Заслоняя от него небеса.
Что же делать, что же делать, верблюд,
Если в небо нас с тобой не берут?
Если самый никудышный подъем
Мы не крыльями берем, а горбом?
Неизведанная даль голуба,
Нас тревожит и зовет высота.
Не у каждого сложилась судьба,
Но у каждого сложилась мечта.
ШКАФ
Он очень содержателен.
И скромен: посмотри —
Он даже носит платье
Не сверху, а внутри.
А тот, кому он служит,
Иной имеет вкус:
Он разодет снаружи,
А в середине пуст.
А вот замечательное четверостишие басенного характера Олега Григорьева, который писал стихи как для детей так и для взрослых:
Ну как тебе на ветке? –
Спросила птица в клетке.
– На ветке, как в клетке,
Только прутья редки.
Мой хороший литературный товарищ Павел Сергеев:
Аленькая божия коровка
Проползла по лезвию ножа,
Сделала на ручке остановку,
Крылышки раскрыла не спеша.
Поднялась без шума, аккуратно,
Никому не причинила зла…
Вспомнить было ножику приятно,
Как коровка по нему ползла.
А вот стихотворение, написанное в 90-е годы. Его автор Тим Собакин:
РОДИНА
Был мороз. Причём довольно жуткий –
Аж вода в пруду покрылась льдом!
А по льду толпой ходили утки,
Злые и голодные притом.
Обратился к уткам я: – Простите,
Нет у вас ни пищи, ни жилья.
Отчего вы, утки, не летите
В дальние и тёплые края?
– Оттого, – мне утки отвечали, –
Что пускай цветёт там ананас,
В тех краях умрём мы от печали,
Ибо здеся Родина у нас.
Поборов урчание в желудке,
Я подумал нежно: «Е-моё...
Вот они – простые наши утки!
Вот оно – Отечество моё!»
И пошёл, нетвёрдо ставя ногу,
Даже позабыв её обуть.
А луна светила мне в дорогу;
И звезда указывала путь.
А теперь я перейду к необасням собственного сочинения:
ЛЮБОВЬ КАШАЛОТА
Кашалот влюбился в субмарину.
С головы до кончика хвоста
в смутную сердечную пучину
засосало бедного кита.
От волненья затаив дыханье,
он сказал: – Поплаваем вдвоем?
А она: – Особое заданье.
Не могу. Как поняли? Прием.
Ничего не понял простофиля.
Потешались все над ним киты,
глядя, как он вымазанный в иле,
собирал подводные цветы.
А она – горда и величава,
затмевая всё вокруг собой,
тех букетов и не замечала,
даже не кивала головой.
Лишь когда её торпеды стали
бить по вражьим кораблям в упор, –
понял он, что плоть её из стали,
и на месте, где душа – мотор.
Но во власти всё того же рока
он следил за нею, не дыша:
– Боже, до чего она жестока!
Боже, до чего же хороша!
СОБРАТ
Удав, из вольера удрав,
резиновый шланг увидал.
– Я вижу, ты местный удав! –
он радостно шлангу сказал.
– Я ползаю здесь наугад,
мне джунгли никак не найти, –
как лучше в Нигерию, брат,
из ваших краев доползти?
Но шланг, ничего не сказав,
пополз поливать огород.
«Какой здесь, – подумал удав, –
живёт нелюбезный народ!»
О ПРАВИЛАХ УЛИЧНОГО ДВИЖЕНИЯ
Сегодня даже курица
уверенно и смело,
пересекая улицу,
сперва глядит налево,
потом глядит направо,
но из-под самосвала.
ШАРИК И НИТОЧКА
Изо всех воздушных сил
шарик ниточку любил.
Только ниточка ждала
тот момент, когда игла
скажет ей: "Пойдем со мной
в рукодельный мир иной!" –
усмехнется, подмигнув,
шарик аленький проткнув.
УТЮГ И СОРОЧКА
Он ее погладил, стало горячо.
– Милый мой, хороший –
ну, погладь еще!
Что за наслажденье,
я сейчас умру!..
Гладил, гладил, гладил…
И – прожёг дыру.
ЛЮБОВЬ И УСТРИЦА
(из притч Леонардо да Винчи)
Любовь и устрице известна.
Она на месяц смотрит страстно,
влюбленной в раковине тесно,
она владеть собой не властна.
Раскрыты перламутра створки,
манящие злодея краба.
В любви он разумеет слабо,
однако глаз имеет зоркий
и меткий. Камешек пуляет
внутрь раковины. Что творится! –
не может устрица закрыться!..
И краб свой голод утоляет.
Мораль: не выставляй наружу
заветные мечты и чувства,
покуда в мире есть искусство
клешнею лезть в чужую душу.
май 2022