Вторник. Не сказать, что поздно. И все же,
помнишь, когда плакал день, истекая смолою?
Тень скорбя ходила за тобою, и удивлялась ночь этой историей.
Помнишь, прикосновения к коже? Похоже, лощеный блеск её
удивлял прохожих. Как же мы с ними были похожи.
И пришла среда. Удивительно молода и богообразна.
Несчастная во тьме луна была всё так же прекрасна.
И терция четверга менялась под шорох града,
как будто в душе война, как будто стихов не надо писать,
без фантазии жить, и прозой лечить наши души.
А в прочем, не проще ль забыть о дьявольском этом искусстве.
И в пятницу переходя, приоткрывая субботы двери,
есть что-то сильней огня, и что-то сильней потери.
Воскресный день сентября. Читаю чужие мысли.
Мне горько от вкуса вина, за то, что лицом не вышли.
Опять без оконных рам мой дом. Собираю воду.
И вечности балаган, и понедельник начнется в субботу.