XXI
С момента вынесенного приговора –
«Казнь на кресте» прошло не больше получаса.
Христу придёт конец!.. ликовала свора,
Грубая, злобная, безжалостная масса.
Пилат возложил надзор на Лонгина.
Тот был римским центурионом, жёстким довольно,
Огромного роста, напоминал исполина,
Вызвав честностью к себе уважение невольно.
Прежде, чем вести Христа на улицу,
Лонгин, из сострадания, предложил Ему
В качестве утешения воды чашу:
- Поможет перенести она жажду и жару!
Путь долгий, а снаружи солнце, - сказал он.
- Да воздаст тебе Бог… за твоё сострадание...
Но не траться на Меня, центурион,...
Отвечал Христос, благодарный за внимание.
- Не оскудею... - здоров и крепок!..
Могу сейчас Тебя я поддержать охотно!
Центурион с Иисусом не был резок,
Скорее - робок, хоть и говорил свободно.
Стыдно, неловко ему за немилость,
Недоброжелательность к этому Учителю.
Словно, виновен за всеобщую лживость
И неблагодарность к Великому Человеку.
- Если не питаешь отвращение
К нам, язычникам, - выпей, - уговаривал он.
Чувствуя доброе отношение,
Взял Иисус напиток, что дал центурион.
Отпив один глоток, Он вернул чашу.
- Выпей же, выпей!.. Вода с мёдом, она придаст сил!
Просил Лонгин, - это утолит жажду,-
Добавив скорбно, - жаль Тебя,... - и вновь просил,
- Ты вовсе не тот, кого следует казнить!..
Увы!.. Увы!.. Нет у меня к Тебе ненависти!..
Средь вас много, кого надо бы наказать!
Таким хочется нынче зрелищ и радости!..
- Выпей!.. Выпей!.. Тебе сейчас нужны силы!..
Я постараюсь, насколько это возможно,
Сделать легче остаток Твоего пути,
Чтобы Ты перенёс, только - то, что положено!..
Отказался от этого питья Христос,
Знал ведь, напиток Ему облегчил бы муки.
Не желал страдать меньше, чем дано с Небес.
Был рад, - Лонгин протянул дружеские руки!
Участие римлянина в Его судьбе
Разбудило в глазах Иисуса тепло и свет.
Разбитый рот растянулся в улыбке,
И Лонгин услышал тихий благодарный ответ:
- Пусть же... воздаст Бог... Тебе... Благодатью...
Было видно, Он с болью говорил каждое слово!
Всё – таки, Христос договорил, к счастью
Воина, - ... за твоё добро... и поддержку... Духа.
Улыбка и сказанное с таким трудом
Рвали сердце благородного офицера.
Лонгин глянул на Искупителя с добром.
Этот Человек восхищал, как и Его Вера.
Вот и разбойников доставили на площадь.
Лонгин поняв, что уже в путь отправляться пора.
Дал распоряжения, вскочив на лошадь.
Центурии шли двумя шеренгами, причём, одна –
Лонгином возглавляемая, конная,
Двигалась, чётко друг от друга, через три метра.
Натиск толпы сдерживала - другая,
Пешая, постоянно шла в форме квадрата.
Перед одиннадцатью всадниками
На чёрном вороном жеребце скакал Лонгин.
Он был в двух метрах от своих конников,
Зная, - не подведут! Каждый - прекрасный воин!
Доставили кресты, длина их различна.
Крест Иисуса, с умыслом, больше намного.
Даже поперечина была критична,
Целых четыре метра, что было жестоко.
Прежде, чем передать крест Агнцу в руки,
Поначалу унизили, табличку на грудь надев.
Где Прокуратор написал своей рукой:
«Иисус Назарянин Царь Иудеев», тех презрев.
Табличку удерживала верёвка.
Она зацепилась за шипы венца злодеев.
И вмиг на лице Христа – отметина,
Глубокая рана, вызвавшая смех иудеев.
Меж тем, Лонгин, поражаясь их наглости,
Вскричал - Назарянин – первый!.. - глянув на Агнца,
За Ним – разбойники!.. Проверив готовность,
Отдал приказ воинам, глянув строго им в лица,
- Первая декурия встала вокруг
Каждого из них!.. Семь остальных – по бокам!..
Если же, кто-то из вас позволит вдруг,
Явно или невзначай, вот этим подлецам
Ранить кого-нибудь из осуждённых,
Смертельно ранить, то будет держать ответ!.. -
Грозно предупредил он подчинённых
Таким ледяным тоном, что не принять совет,
Как приказ, равносильно – добровольно
Жизни себя лишить, подписав смертный приговор.
Тут же все, остерегаясь невольно,
Стали строиться, удерживая людской напор.