Я не знала в тот день, как ничтожна пред вечностью чашка матэ,
И жестокий стук времени детской казался игрою.
Мы чертили мелками вишнево-лимонный рассвет,
Мы скользили над явью, живя во всех разом эпохах.
Можно ль гневную нежность, как мух заточить в янтаре?
Лето мчится по пыльным созвездиям на самокате
И мне слышатся песни лисицы в пьянящем дожде,
И смеется соленое небо пшеницы над нами.