В деревне с ударением на слог
какой, не знают даже в сельсовете,
где запустенье стало ремеслом
и больше ничего селу не светит,
каким-то чудом живы три двора...
Всё остальное просит топора.
Здесь многообитаемей погост.
Среди кустов сирени отдыхают
они, кто пережили Холокост —
борисы, риммы, мотеле и хаи.
У них есть судьбы, даже если дым.
А я ищу прабабку, у которой
в осевшей хате с полом земляным
скрывались от карателей и мора.
Я по надгробьям пальцем провожу.
В сирени соловьи заводят лиру.
...Я имени ее не нахожу,
как и пристало праведникам мира.