что ж.
видно
так
надо
было...
боль.
напористая.
непрерывная.
беспощадная.
в пористые
кости мои
фундамент
закладывала.
сознание
ворох
воспоминаний
вспять
отматывало
покадрово.
вспышками
молний
разрезая
небо
памяти
матовое.
оставляя
на нём
неоновые
шрамы
абстрактные.
закатывая
капли
проливного
дождя
в неровность
асфальта.
охватывая
грома
раскатами.
свирепых
гроз
оскалами.
в калейдоскопе
глаз моих
болезненно
вращаются
причудливые
фракталы.
души
равнины
зеленые,
обетованные...
луги
трав...
стали
чужды
на
ветрах...
и,
выслужившись,
завяли.
на
месте их
серыми
острыми
скалами
в гору
разрастались
неустанно
пугающие
архипелаги.
накоплены
пласты
личной
огромной,
неприталинной,
нетленной
печали.
счастья
зыбкие
горстья
сквозь
тонкие
пальцы
словно
вода
без
следа
утекали.
мое
пламя
горело
по
меньшей
мере
на льда
тонкой
проталине.
порции
сермяжной
прозы
и высокой
поэзии
страсть
во мне
в узлы
сложные
змеиными
языками
переплетались.
тусклые
проблески
солнца
к окнам
в гости
сегодня
отчаяно
не достучались.
наблюдается
облачность...
из туч
сонма
словно
соткан
плотный
свинцовый
занавес.
а из глаз
моих...
очей
моих...
свежей
холодной
росою
слеза
лилась.
холщеной
веревкой...
змеёй
изворотливой...
под
подбородком
петля
свилась.
она
в лебединую
шею
мою
давно
влюблена
была.
в липком
мареве
мрака
навеки
с нею
несчастливый
заключила
брак.
безвременно...
на все
времена...
и я уж точно
не лампы раб
из кувшина.
смотри:
я -
раб
петли
что висит
с потолка.
и на стенах
книжные
полки
мои.
серые
дни
их
накрыли
вуалью
пыли.
с ними
крылья
расправила
моя
лира.
взрослив
внутри
прозорливость.
оголив
горечи
желчь
прочь
от мира
изменчивого
изолировав.
в русло
сознания
направив
знаний
кристальные
реки.
сделав
меня
жуком
Кафки.
отправив
к Финнегану
на поминки.
дав
мне
надежды
проблески.
наполнив
мудростью
незрелые
помыслы.
порождая
разнообразные
образы
в болезненном
мозге.
мои дневники
с рифмовками
сплошь
испещренны
бесчисленными
правками.
непонятны
порой...
как
на собрании
политбюро -
невнятная
речь
генсека
компартии.
так
оттачивал
слог
до
верного.
выворачивая
себя
наизнанку.
шухлядки
письменного
стола
старого
нараспашку
распахнуты.
плоды
моей
пахоты
на ниве
дактиля
хорея
ямба
и
амфибрахия.
не был
предателем,
но был
предал
анафеме
сбродом
мерзенной
****обратии.
на вашем
костре
аутодафе
я горел
ярким,
красным,
гордым
факелом.
и всякий
раз
необузданный
дух
неустанно
из тела
улетал
эскадроном
люфтваффе.
по себе
оставляя
лишь
пепел
и прах.
я знал,
что прав.
трубы...
фанфары...
литавры...
сумбуром
звучат
из тартара
оркестровой
ямы.
мое море
отчаяния
обходными
путями
утекает
в безбрежную
бездну
забвения
семи
бескрайних
океанов.
в волнах
адского
шторма...
не зная
покоя....
правлю
плот
свой
гордо.
дикий
грохот
грома...
лязги
лезвий
молний...
не
унять
им
голод.
мой
безумный
голод...
им
не
сбить
мой
гонор.
не
загнать
в загоне.
здесь
горит
огонь
мой.
ты
меня
запомни...
кипа
ветхих
листов
в клетку
вместе
с обрывками
пожелтевших
газет
вихрем
взмывают
к верху
и в открытое
окно
неизвестности
уносятся
резким
порывом
ветра...
навсегда
покидая
это место.
квадратные
метры
этой
комнаты.
углы
этих
стен.
эту
петлю.
бесспорно:
лишь
только
мы
с нею
вдвоём
останемся
тут...
в этом
аду...
в нашем
аду.
нощно
и денно.
в бреду
изможденного
иступления
оголтело
отбрасываем
на бетонные
стены
свои
невесомые
тени.
неизменно
тлеем.
в прохладном
серебряном
покрывале
сентября
или
капели
ласкового
апреля.
петля
ждёт
моей
шеи...
как стая
матёрых
волков
в предвкушении
когда
промахнется
Акела...
в этой
келии
священной
царила
доселе
творческая
идиллия...
отныне:
штамп
факсимиле
под банальным
бессилием.
в угли
сгорели
огни...
во мне -
они:
апатия.
ангедония.
паранойя.
шизофрения.
мои
давнишние
корифеи
старинные,
приятели
незатейливые
на фоне
беспросветного
уныния
забвения.
в висках
непрерывно
нарастает
давление.
между
криком
и воплем
из груди
вырывается
нечто
среднее...
в пропасть
вечности
навзничь
свободное
падение -
до дна.
душа
загнаной
коброй
из груди
сквозь
дыры
в рёбрах
отчаянно,
иступлённо
рвётся
на волю.
вырваны
с корнем
корней
корни.
ткани
руки
моей
до тла
обугленны
в леденящем
огне
агонии.
вен
и артерий
витиеватые
провода
до бела
обескровленны.
позади
измен
отмели
и
опия
мутный
омут.
стержень
на изломе.
в дугу
изогнут.
карма
в полной
коме...
словно
странный
сон
во сне...
где я
во власти
песков
пустыни...
пустой,
как ноль.
мой
корабль,
севший
на мель -
под
солнцем
палящего
зноя.
я -
маленькая
ящерица...
я -
мудрая
змея...
я -
копия...
копий...
копий...
в протоколе -
два профиля.
две
августейших
особы.
две
субстанции
беспризорные.
в отдалённой
зоне
изгои.
на скинтания
вечные
обречённые.
измождёны.
обуглены.
обо всём
мы...
и ни о чём
мы...
кто мы?
что мы?
степные
сомнамбулы...
призраки...
фантомы...
от адского
пекла
укроемся
в схроны.
но
ведомые
вечным
голодом
выползаем
ночью
в пустоши
просторы
и ищем
пищу
ожесточённо.
мудрая
змея
с языком
раздвоинным
гналась
за кормом.
разразилась
броском
хлебавши
несолоно.
хитрая
ящерица
в её
пасти
свой
хвост
оставила
и ловким
обманным
манёвром
ушла
в сторону.
за собой
на песке
оставляя
вниз
по
склону
синусоиду.
пока
солнце
в зените -
госпожа
фортуна
благоволит
ей...
очевидно:
я и петля
всегда
были
из одной
однообразной
породы
метеорита.
наша
лирика -
зрелищная
бисиклета
в паутину
ворот
за
шиворот
этому
миру.
как
платина -
несгибаема.
крепка,
как водка.
глубока,
как могила.
мы знаем
кто мы.
сомнамбулы
мы.
призраки.
фантомы.
под ливнем
невзгод
сбережём
своей
правды
четыре
тома
не для
проформы.
своих
выверенных
строк
сталь
кованную.
свои
вымученые
поэмы.
свою
историю.
свои
чувства...
от чистого
сердца -
искусству:
низкий
рабский
поклон.
право
слово...
по факту:
на мне
печать
фатума
всегда
видна
была
довольно
отчётливо.
ладно.
довольно
речетатива.
мне
давно
уже
на всё
похуй.
эхо
разносит
безумный
смех.
глазам
рубят
свет
гильотины
век.
выдыхаю
дыма
воздух
из мёртвых
убитых
бронхитом
лёгких.
сдавлены...
сломаны...
разбиты.
шейные
позвонки
в петле.
до
зубов
скрежета
прочно
сжаты
челюсти...
сшиты
ресницы.
из
раскрытой
пасти
слюна
сквозь
клыки
сочится
на
половицу.
рвотой
залит
паркет...
капают
слюни
извне...
карма
от
комы
на миг
очнулась.
в одно
мгновенье
тотчас
осунулась
в петле...
костей
моих
груз
довлеет
к земле.
в трёхмерной
проекции
самоубийца
улыбается
сам
себе.
в плоскости
невесомости
словно
маятник
вправо
и влево
неспешно
раскачивается
скелет...
время
вышло
в дверь.
оно
больше
значения
не имеет.
нет.
здесь
мой
одинокий
полёт.
я -
последний
проклятый
поэт
этой
эпохи.
видимо
нет...
всего
лишь -
один
из
многих...
лишь...
копия
копий
копий...
похуй.
осудят
или
поймут.
забрала
розовых
очков
с очей
спадут.
всем
непокорным,
сброшеным
с облаков -
привет!
будьте
во
мраке
лучом
света.
вот
мой
наказ,
завет
вам.
Moy
Drug.
Net
Poeta.