На эшафот их вывели с утра,
Был ал рассвет, все вроде как обычно.
И понял он, что уходить пора,
Охранник пошутил, да так цинично,
Он думал о России в этот час,
И так хотел дожить до Эпилога,
Но жизнь порою, отражаясь в нас,
Дает понять, что если нету Бога….
Но лучше не о том, последний миг,
И солнце ослепило на минутку,
И у забора призрачный старик
Вдруг усмехнулся, он услышал шутку,
Да как он может в этот миг шутить,
А может просто знает что-то, ясно,
Что больше не писать нам и не жить,
Что этот бунт бессильный и напрасный
Все оборвет, а мир тот так хорош,
И женщина неведомая плачет,
Да уж давай, казни, чего ты ждешь,
Со мною снова рядом нет удачи.
Я там иль тут? Печали затая,
Ребенок за забором там лепечет,
И пред глазами жизнь течет моя,
Так коротка она, а вроде вечность.
Сибирь, о чем там снова говорят?
Кто хочет знать в заснеженной Сибири
Об арестантах, только тень моя,
Растаяла, все яростей и шире
В минуты эти видится тот свет,
Когда тебя оставили на этом,
И нет покоя, и печали нет,
Я просто рано попрощался с светом.
Записки в мертвом доме напишу,
Переживу все бури и страданья,
И в Питер тот печальный поспешу,
Махнув им всем беспечно на прощанье,
Все быть могло, могло ли это быть?
Холодных дней печальная стихия,
Казнь отменили, остается жизнь,
Пусть в холоде, в заснеженной Сибири.
Хотя до туда надо бы дойти,
Добраться и не сгинуть по дороге,
Но быть рассвету и заре светить,
И просто жить и никого не трогать.
И все простые радости понять,
Принять их милость, словно шанс последний,
Все выдержать, собою снова стать,
Оковы разорвав застыв над бездной.