Уже весна вошла в зенит.
А там июнь не отстоит,
И в воздухе опять запахло шашлыком.
Я сквозь запретку будто бы
Смотрю на жизнь и позабыл,
Как это - искупаться в речке голышом.
На стенках в рамочках висят
Столпы здравоохранения.
Один из них, что ныне здравствует, вошел
И под суровый взгляд светил
Вполголоса меня спросил,
Мол, не хочу ли я увиться на укол?
На завтрак черти знает что.
Но что хоть кормят, хорошо,
А то до выписки не дотяну никак.
Душа всё плачет и болит,
А у меня кровоточит
И сильно ноет где-то в области пупка.
Обычно не из робких сам.
Знакомясь, взгляд всегда в глаза
И представляюсь полным именем своим.
А тут от страха я не я,
Хвостом чего-то завилял
И от врача свои симптомы утаил.
Не чувствую опять я ног.
Всему на свете есть свой срок,
Меня же вечно здесь не смогут удержать.
Как на допрос иду к врачу.
Но я ему не по плечу,
И если что, всё буду твёрдо отрицать.
Но вот амнистия моя.
Я помню, у ворот стоял.
Мне вещи выдали, ключи и телефон.
Ведь от сумы и от тюрьмы
И от больничной кутерьмы
На этом свете зарекаться западло.