Пингвинья река

               

Под седой пингвиньей попоной
притаились наши сердца,
притворяясь вороной сонной 
в ожиданье Девки-гонца.

Мы, пингвины из Антарктиды,
собрались на льдине гурьбой.
Мы – атланты, кариатиды,
ждем последних курантов бой.

А вчера небеса мы рвали
самолетами быстрых тел.
Мы не знали пингвиньей печали,
мы транжирили в беспредел,
 
в драбодан, наотмашь, до сблёва,
мы любили, смеялись, могли.
Было нам по двадцать и клёво.
Зажигали костров корабли.

Если грации нас забирали,
или их соблазняли мы –
мы не знали грехов и печали,
жизнь свою, как солому, жгли.
               
Мы боимся смотреть в зеркала,
нам противны рожи морщин,
расчертивших лица дотла,
и у женщин, и у мужчин.

Мы не верим и не хотим
верить в лёд, в пустоту, в никуда,
в никогда до самых глубин,
в пустоту наотрез, навсегда.

Неужели совсем ерунда
этот дом, этот мир, этот день,
эти мраморные города,
это небо с луной набекрень?

Что же делать, куда бежать,
у кого пощады молить?
Звать кого? Нашу божию мать?
Тайно спрятаться? Медленно жить?

Мы на льдине тайной стоим,
старичков и старушек полки,
нас уносит тайный Гольфстрим
в Антарктиду Пингвиньей Реки.

Её вроде бы Стиксом зовут.
Лодка там с Хароном стоит.
Лодки там плывут и плывут.
И встречает всех молча Аид.

Только хрен вам, Аид, и шиш!
Зреет семя на льдине моей.
Скоро вечный созреет гашиш
бесконечной жизни людей.

Мы уйдем, но останутся те,
кто пингвиньей холодной реке
скажет «нет»,  и прошепчет «да»
в помахавшей нам вслед руке.

01.03.2017
13.06.2022

Валентин Чугаев "Улитка-путешественница" 60х50,27.02.2004