Устал от борьбы, холода, голода, и уже нет Веры?
Тал снег летом у полярных широт, иду не чуя меры.
Потомок первых богов гордый, рождённый плоть от их плоти.
Котомок носящий, служа извечной на лёгкий рай моде.
На входе туда, говорят, что тебя дотошно оценят.
В природе людской издавна бояться шипящего Змея.
Натуру свою знаю подлую, отрицая рабскую.
Культуру столетиями мы питаем притчами и сказками.
Ласками и лестью под стяги собирают деятели.
Указками в нас и ввысь тычут обещаний сеятели.
Кулаком бить, призывая, в грудь, выхаживая павлином,
Батраком у Бога чрез них быть, вновь вышибая клин клином.
Повинной головой я смело лягу под карающий меч.
Былинной музыкой гуслей пребываю средь сходов и веч.
Каторгу не хотят, как и не хочет быть орёл червяком.
Надолго быть бегущему из огня в полымя Челноком.
Балыком засушит недоля, ведь Бог всегда метит шельму.
Рыбаком старым в северных морях ловлю сетями нельму.
Умоюсь дождями проливными - в пути не нужны термы.
Покоюсь прочно на камне, что установил Пророк Первый.
Дермы и тверди эго накрывают сердца биение.
Верны мысли о конце, когда уже видно гниение.
Больно, когда прутьями хлещут твою нежную скотину.
Вольно дышащий сбежит от гнёта на далёкую льдину.
Ундину увижу, допускающий за пределами норм.
В годину лихую в пищу пойдёт жёлудь и подножный корм.
Подохни вновь как загнанная лошадь, но не стань кирпичом.
Усохни, согнись, но иди вверх к звёздам, не жалей ни о чём.
Палачом не стань, прихвостнем жалким или жестоким судьёй.
Обречён? Несомненно, окончится путь, поминёшься кутьёй.
Идеей горишь, её сея, пуская Агитснаряды.
Иудеев смотря символы, творю от обид обряды.
Наряды меняю, так и не беру грехи на поруки.
Урядники от Химер спешат довести к Богу за руки.
Спасутся отчаявшиеся: сперва Сизиф, затем Тантал.
Пасутся кони на пастбище, пока созревает Кристалл.
Фрагмент фрески Микеланджело "Сотворение Адама"