Жестокая, посмеешь ли солгать,
Что не люблю, когда в тебе – весь смысл?
И разве не снисходит благодать,
Когда я думать о себе забыл?
Врагов твоих друзьями назову?
К кому из них стремлюсь найти подход?
Под хмурым взглядом не одно ль из двух –
Страданье или стон – мне сердце рвёт?
В какой же красоте воспеть себя,
Чтоб гордость пересилила мечты,
Когда безропотно готов, любя,
Исполнит всё, что ни захочешь ты?
Но отвращение чинИт ущерб –
Ты зрячего желаешь, а я слеп.
William Shakespeare
(1564–1616)
Sonnet 149
Canst thou, O cruel, say I love thee not,
When I against myself with thee partake?
Do I not think on thee, when I forgot
Am of myself, all tyrant for thy sake?
Who hateth thee that I do call my friend?
On whom frown'st thou that I do fawn upon?
Nay, if thou lour'st on me, do I not spend
Revenge upon myself with present moan?
What merit do I in myself respect
That is so proud thy service to despise,
When all my best doth worship thy defect,
Commanded by the motion of thine eyes?
But, love, hate on, for now I know thy mind:
Those that can see thou lov'st, and I am blind.