Самджек укутывает подбородок
от тёмной силы северного ветра
и чувствует как в уголках глазниц
растут шипы из серебра он утопает
поглубже в собственной аляске,
поглубже в львиногривом капюшоне
я как в пустыне нет, он говорит,
я сам пустыня, где бродячим
борзым раздолье, где костлявые пророки
с хранителями тайн бредут холодными гектарами,
ища убежища под маской
неведомого сварщика-луны, без матери
и без отца, ни шкафа им, ни кукурузы,
ни баночки бобов, ни герметичных
контейнеров и хлеба про запас
ни побрякушек, ни перин, ни туалетной им бумаги
зачем же оказавшейся борзой
те побрякушки, туалетная бумага
прогиб и нерешительность: собаки
известные Самджеку по конурам в проулке
а вот пророков он не знает
и представляет старика, точь-в-точь
борзую, на усталых задних лапах,
опёршегося на искусанную палку
и воющего ветром, сотрясающим деревья
столь страшные, что им не стать рождественскими ёлками
2022 (перевод)
*
Jacob Polley. Plantation
Jackself's chinning
into the near-dark north wind
and feels it drawing silver thorns
from the corners of his eyes he hunches
deeper into his parka,
deeper into his lion's mane
hood I'm in the wilderness no, he says,
I am the wilderness, where stray
greyhounds, scrawny prophets
and secret-keepers walk cold acres
hunting shelter under a welder's
mask moon, motherless
and fatherless, with no cupboard of sweetcorn
and baked-bean tins, no airtight
canisters of shortbread
no baubles, no toilet paper, no featherbed
what would a turned-out
greyhound want with baubles and toilet paper
concave and zithery, they're the hounds
Jackself knows from the kennels down the lane
and, knowing no prophets,
he imagines a greyhound-ish
greybeard up on his withered hind legs
and leaning on a chewed dog-stick
to howl like the wind that's threshing these
trees, grown too fearsome to be Christmas trees
*