Отыскать в поселке Ольгино дома исторической постройки не так просто. Здесь их можно по пальцам пересчитать. Теперь им больше века, а дерево не самый долговечный материал в нашем сыром климате. Мы находим три дома на Пролетарском проспекте, но подойти близко из-за заборов не получается. Возле последнего из них повезло больше. Встретили у ворот двух симпатичных молодых особ, благосклонно позволивших пройти на свою внутреннюю территорию, чтобы нарисовать дом. Они с достоинством улыбаются. Кажется, им такое повышенное внимание уже не внове. Все равно каждый раз это приятно…
- Нам бы только на один часок, тихонько порисуем и уйдем. Мешать не будем. Дом у вас красивый…
- Ему уже больше ста лет.
- Что, здесь постоянно живете?
- Да, и зимой, и летом. Это наше единственное жилье.
Двухэтажный дом-красавец внешне выглядел аварийным. Его много раз латали и ремонтировали, насколько позволяли скромные возможности нынешних хозяев. Потому и материалы сюда шли самые разные. Все равно дом сохранял свой первоначальный романтический облик рыцарского замка, эдакого благородного старичка. Происхождение сразу выдавало…
Меня уже давно привлекает такой архитектурный стиль с запоминающимися силуэтами крыш, с башнями различных форм и высоты, свойственных архитектуре скандинавских стран (северный модерн). Все в нем функционально и продумано - назначение здания и его конструкция.
Уходим в самый дальний угол двора и начинаем рисовать. Вокруг нас высокая некошеная трава, из которой по правилу вечернего времени с воем поднимается летающая армада кровопивцев комаров. Приходится все делать быстрее, но скоро о неудобствах забываем. Рисование, игра света и теней на старых деревянных стенах в лучах уходящего солнца поглощает нас без остатка…
Своим рождением поселок Ольгино обязан последним владельцам Лахтинского имения графам Стенбок-Ферморам. Не будь в их жизни столько захватывающих приключений, этот поселок едва ли появился здесь под таким названием.
Представители древнего графского рода Стенбок-Ферморов с 1845 года владели землями по побережью Финского залива от Лахты до Лисьего Носа. Последний владелец, блестящий молодой аристократ граф Александр Владимирович Стенбок-Фермор, получил их в наследство еще несовершеннолетним, после смерти отца в 1896 году.
Графы Стенбок-Ферморы вели свою родословную от жившего в XIII веке шведского государственного советника Ионса. Одним из наиболее известных предков был шведский фельдмаршал, талантливый полководец Карла XII, активный участник Северной войны.
Рачительным и бережливым хозяином Александр Владимирович никогда не был. В лейб-гвардии Гусарском полку у Саши Стенбока была репутация расточительного человека, страстного любителя спорта и псовой охоты. Отличный наездник, в скачках участвовал. А тут еще и скандальный роман с актрисой, вдовой Ольгой Платоновной Ножиковой, урожденной Широколавиной, сплетни вокруг которого обсуждали во всех светских салонах Петербурга. По слухам он познакомился с ней во время очередного кутежа.
Его возлюбленную знали как «даму полусвета». Так в ту пору называли актрис, танцовщиц, певиц, дорогих куртизанок, которые не скрывали, что находятся на содержании знатных представителей высшего света. Более того, всячески это афишировали.
Для молодых аристократов посещать актрис не возбранялось, но у Александра Владимировича были самые серьезные намерения. Шикарная блондинка с гривой пышных волос и пронзительными голубыми глазами очаровала юного корнета настолько, что он решил на ней жениться.
Романтические отношения с Ольгой самым печальным образом сказались, как на имущественном положении молодого графа, так и на его блестяще начатой военной карьере. В 1903 году по просьбе графини-матери Марии Александровны указом Николая II над имуществом и личностью молодого Стенбок-Фермора была учреждена высочайшая опека.
Когда началась Русско-японская война, Александр Владимирович Стенбок-Фермор отправился в действующую армию на Дальний Восток. Там в чине поручика Приморского драгунского полка он принял участие в боевых действиях. Известно, что молодой граф оказался на войне не по своей воле, а стараниями своей матушки, решившейся на столь отчаянный шаг, чтобы прервать затянувшийся любовный роман своего сына. Дальше события развивалась по законам литературного жанра. Возлюбленная графа Ольга Ножикова, находившаяся под надзором полиции, обманула жандармов и, изменив внешность, бежала из России под чужим паспортом через румынскую границу. Добравшись до Маньчжурии, она встретилась со своим возлюбленным. Здесь, в походной церкви, под грохот артиллерийского канонады, их обвенчал священник 35-го стрелкового Восточно-Сибирского полка отец Георгий Шавельский. Впоследствии, священника едва не лишили сана, но брак был заключен.
Теперь они были счастливы. Ольга Ножикова стала графиней, вступив в права хозяйки земельного владения под Петербургом. Отношения с родственниками Александра у нее не сложились, их по-прежнему разделяла глубокая пропасть. Выход в свет им был заказан. Б;льшую часть времени молодые люди проводили в Париже, где их нынешнее положение не играло значительной роли, если имелось достаточно средств, чтобы вести подобающий графскому титулу образ жизни. Кратковременные наезды Александра и Ольги в свое имение были связаны с необходимостью разрешить очередное денежное затруднение. Очень скоро граф Стенбок-Фермор оказался на пороге разорения. В один из своих приездов он объявил о продаже части своих лахтинских земель под строительство дачных поселков.
7 марта 1907 года петербургский губернатор А. Д. Зиновьев утвердил план поселка Ольгино, названного в честь небесной покровительницы Ольги Платоновны Стенбок-Фермор. Под него отвели самую удобную и здоровую местность в окрестностях Лахты - высокую песчаную террасу, густо поросшую сосновым лесом. Поселок получил регулярную планировку, напоминающую прямоугольную сетку улиц Васильевского острова. Здесь обзаводились дачами мелкие заводчики и купцы, чиновники и интеллигенция, мастера и фабрично-заводские служащие. За редким исключением дома возводились по индивидуальным проектам. Поселившиеся в Ольгине известные петербургские зодчие, задали очень высокий уровень дачной архитектуры. Ольгинские жители огородничеством не занимались, берегли свой сосновый бор. И сегодня у старых дач еще видны островки старого соснового леса.
Впрочем, даже активная распродажа собственных земель не смогла решить всех финансовых проблем Александра Стенбок-Фермора, и ему пришлось закладывать отцовское имение. Только связи при Дворе спасли графа от неминуемой потери поместья. Объявленную продажу имения с публичных торгов предотвратило личное вмешательство императора Николая Александровича. Нужно сказать, что в этой истории царь с самого начала относился к графу c поистине дружеским участием.
В начале октября 1913 года имение графа перешло в собственность акционерного общества «Лахта». В распоряжении Стенбок-Ферморов остался только дворец и сад на берегу Финского залива. Впрочем, Александр Владимирович с супругой продолжали жить в Париже.
В горы Первой мировой войны, верный присяге, воинскому долгу и патриотическому чувству, граф воевал в армии союзников. В 1916 году он приезжал в Россию на похороны своей матери Марии Александровны. Это был его последний визит на родину.
В дальнейшем брак супругов распался. Как потом вспоминал «красный граф» А.А. Игнатьев в своей книге «50 лет в строю», бывший владелец Лахты «после новых и столь же сильных романтических похождений, на старости дней сделался весьма популярным лицом среди парижских шоферов. Его знание автомобильного дела и поражающая французов неподкупность помогли ему сделаться чиновником по выдаче разрешений на право управления легковыми машинами в Париже». Граф Стенбок-Фермор прожил долгую жизнь в эмиграции и умер в 1945 году. Следы графини Ольги Платоновны теряются…
Вся эта история привлекла меня не из праздного любопытства. По тем временам она была поступком, вызовом обществу. Желали многие, да мало кто на такое решался. Она могла послужить достойной основой для литературной классики. Примеров тому немало. Признаюсь, что на свой быстрый рисунок теперь тоже смотрю немного иначе. Прожив большую часть жизни, стараюсь не судить других и избегать категоричных однополярных оценок. Мир вокруг нас устроен гораздо сложнее, и каждый человек волен сам распорядиться своей судьбой. К слову, у иеромонаха Романа в одной из его песен есть такие мудрые слова:
И в чистом поле, можно заблудиться,
А жизнь прожить - не поле перейти…
Авторская акварель: Ольгино. Дом в стиле модерн, 1912 год. Пролетарский проспект, 13