Это не окончательный вариант поэмы. Он будет дорабатываться, а ошибки - исправляться. Выкладываю чтобы не потерять.
Пролог
Нашу жизнь никогда не предскажешь:
В ней всегда будет новый разбег.
Иногда даже так не расскажешь,
Как трагично прожил человек.
Может, раньше тот был на вершине,
А теперь он последний изгой.
Его место теперь в долине
Недовольных всю жизнь собой.
Среди этих бывают другие -
Те, кто мог и хотел прожить,
Но трагичные судьбы людские
Кто-то выше поставлен вершить.
Люди разные нынче бывают;
Каждый встретится, каждый пройдет...
Но читатели позже узнают
От кого наш герой пропадет.
В общем, эти страницы печальны
И трагичны так сами собой.
Те далекие годы печальны
Лишь тяжелой людской судьбой.
1
По пустынным переулкам,
По домам и площадям
Завивает ветер стужу
И гуляет по дворам.
Редкий житель тут проскочит,
Редкий странник бродит тут.
Если выйдут - тут же вскочат
На крыльцо, потом зайдут.
Замирает даже небо;
"Замерзает", так сказать.
Мне хотелось бы об этом
По подробней рассказать,
Но идет весёлый путник,
Отвлекает мой рассказ.
Не повеса он, не блудник,
А обычный человек.
И таких веселых ныне
Не сыскать во весь тот век.
Видно он живет в квартире,
Получает больше всех!
Но обманчиво, что видим,
И эмоции нам врут.
Просто так мы не обидим -
Не обманщик он, не плут
Это Берестов - трудяга,
А по имени - Егор.
Не шахтер, не работяга,
Не дробил уральских гор.
Он обычный местный житель,
По профессии - кассир,
Только в местном управленье,
Так что, вроде как, банкир.
И веселый-развеселый
Держит путь к себе домой.
Жаль, что многие другие
За плечами держат боль,
За плечами скорбь несут
По погибшим, по убитым...
2
Все ждали чего-то хорошего
От ветра больших перемен.
Теперь не глядят на прохожего,
Страшась лагерей и измен.
Те люди запуганы были -
Могли тяжкий срок отбывать,
Но как они всё-таки жили,
Боясь каждый раз засыпать?
Но как они смерть одолели?
От голода как упаслись?
Наверное, даже жалели,
Что бешено годы неслись.
Вернуться б назад, оглянуться,
Но вновь увидать тяжесть лет,
И снова в враги обернутся,
Не взяв долю славных побед,
Ведь они ожидали победы
Над царской, тяжелой порой.
Взамен получили лишь беды
За новой, советской стязей.
3
Ночь была тогда темна -
Нет ни света, ни тепла,
Ни огня, ни очага;
Лишь фонарь во тьме холодной
Ночь пронзает до утра.
Так живут и холодают,
И, конечно, голодают,
И, как раньше, умирают,
Только смертью не своей...
4
Утро. Свет. Подъем.
Пойдем, товарищ, пойдем.
На работу зовет звук трубы,
Свои силы в кулак собери!
И пойди, и пойди, как на бой
И с врагами, и будто с собой.
На рабочее место приди,
Свои силы в кулак собери!
Помоги стране, помоги -
Она ждет лишь твоей руки.
Поднемись же на ратный бой
И с врагом, и с самим собой.
Докажи и себе и ему,
И тому, кто продал страну -
Что она в надежных руках,
Что не ведом нам более страх.
Просыпайся, иди, подтянись.
Не ленись, мой друг, постыдись!
Когда встанешь ты в ратный строй,
Вот тогда расскажи, кто герой.
5
Так проснулся наш герой,
Встал на бой "с самим собой",
Подтянулся в ратный строй,
На работу, как домой
Он идет чуть быстрым шагом;
Здесь совсем не далеко,
Но идти так не легко,
Ведь крепчал мороз и ветер.
Завивает снова стужа
По проспектам и дворам.
С ней идти совсем не просто,
Ну а вовсе уж не просто
Вместе с жизнью пополам;
Всюду ветер, шум и гам.
И услышать невозможно
Шепот, ропот... Пусть уж так,
Он на это не мастак,
Но в тиши живет и верит,
Что судьбу свою не сверит
Он с часами горьких лет.
Так идет из года в год
Каждый день, когда работа.
Есть до этого охота?
Нет, конечно, и никто
Не захочет дальше жить,
То есть ноги волочить
Каждый день из года в год
Кто домой, кто на завод.
6
Зависть. Это черное, грязное слово
Для слуха нашего совсем не ново,
Ведь живет с нами оно от рождения,
Через часов, дней и лет столпотворения
До самой нашей смерти.
Наш герой знал это словцо,
Ведь многие не смотрели ему в лицо,
Так как зависть угнетала тех,
Кто от света его достижений всех
Его самого не видел.
Так и жил он, и жили так многие...
7
Ночь. Темно. Беззвездно. Глухо.
Холод. Голод. Страх. Печаль.
На уме совсем уж сухо,
Только бесконечно жаль.
Так и шел домой он скоро
Быстрым шагом, как всегда.
И в пути ему светила
Путеводная звезда.
Только путь его коротким
В этот вечер должен стать,
Ведь не гаданно, не жданно,
Захотят его забрать.
Подойдут и спросят время,
Он ответит, что ж сказать,
А часы его - примета,
И по ней должны узнать.
Быстро, скоро, без ответов,
До машины доведут,
А затем на ключ закроют
И куда-то повезут.
Повезут и без оглядки,
Не понятно только кто
И зачем его забрали.
Всё по-прежнему темно...
8
Дверь открылась, кто-то вышел
И повел его в подвал.
О таких местах он слышал,
Сам же раньше не бывал,
Да и слышать приходилось
Лишь тяжелые слова.
Многим жизнь своя забылась,
Но такое никогда.
Много в жизни поведаешь,
Всё забудешь, всё пройдешь,
Но об этом не расскажешь,
Ведь и слова не найдешь.
На вопросы не ответят,
Лишь в сырой чулан запрут,
А на утро, как проверят,
На допросы поведут.
9
Холод пробегает по рукам,
Может быть, это действительно стужа,
А может - природный страх...
На допросе было страшно,
Только виду не подал.
Перед ним ходили важно,
Кто ходил, того не знал.
Его грубо окликали,
Говорили, что подлец.
Почему? Наверно знали,
Иль не знали. Наконец
Сказали прямо:
"Ты пособничал врагу",-
Но Егор лишь удивился:
"Не могу я, не могу..."
А ещё сказали: "Точно
Знаем это, не юли."
После этих слов аж тошно
Стало у него внутри.
Дрожь бежала по коленям-
Знал, что это был не он.
Если кто-то так и делал
Будь сейчас же погребен.
Думать мог он сколько влезет,
Только знал - всё это зря
Тут ему ведь не поверят
Не проверят, тоже зря.
Просидел он там немного,
Только много пережил.
Всё забыл, что было раньше,
И всё заново прожил.
После бросили обратно
Где сидел он со вчера.
Ничего теперь не слышно,
Только ходят сторожа...
10
В тёмной камере сыро и холодно,
И еды тут не много дают.
Боже! Как нестерпимо голодно!
Трудно люди на свете живут.
Никогда мне так горестно не было
Но уж знаю, за что я и как.
Меня дело то правое предало,
Что мы строили преданно так.
Нам огонь разгорался свободный
И уж видели солнца мы свет,
Но диктатор за властью народной
Подготавливал свой лишь рассвет.
Мы - народная правда и слава,
Пролетарская партия - луч,
Но свободу и волю стремглаво
Нам закрыли на кованный ключ.
11
Тяжело, ценично, нестерпимо.
Это, наверное, всё, конец.
Я уж готов, лишь прикажите,
Как наказал мне когда-то отец.
Тот был великий строитель эпохи:
Он воевал на гражданской фронтах,
Потом на заводе работал на славу -
Всё это хранит теперь его прах.
Я его помню отчетливо, точно.
Он говорил мне быть верным тому,
Что строилось ранее в срок иль досрочно,
Что было звездой и другим, и ему.
Но в эти минуты, его вспоминая,
Как раньше я делал, могу лишь сказать,
Что мне тяжело, нестерпимо и больно
Всё то, что случилось теперь осознать.
12
Мне тяжело, отец, прости...
Я думал в жизни будет проще,
Но некому меня спасти
И провести по этой толще.
Отец, ты говорил, что я
Пройду по жизни не уставши.
Послушался тебя тогда,
Теперь закончу, так и не начавши...
Ты извини меня за всё,
Не смог я в жизни состояться.
Так раскрутилось колесо,
Что был не в силах удержаться.
Пойми меня отец, ты жил
Лишь ради нового режима,
Но он меня и погубил,
А жизнь теперь - невыносима.
Я снова обращен к тебе,
Как в детстве, помнишь эту пору?
Я так хотел всего себе,
Теперь забыл, как будто сору.
Ну чтож, отец, всему итог
То, что не смог я удержаться.
Уже переступил порог,
Но не успел во всем сознаться...
13
Дождь стучал по крыше,
Всё мешал уснуть.
Где-то выше, точно выше
Ветер волен дуть.
Ну а тут - тоска и сыро,
Видно всё, прощай.
Не забуть принять спасибо,
Чаще навещай.
"То спасибо за услуги?" -
Спросишь ты меня.
"Нет, конечно, - я отечу,-
Это за тебя".
14
В его камере поднят засов
И выходит он вместе с конвойным.
Смерть? Наверно... Пусть возгласы сов
Долго веят над этим покойным,
Но пока он живой... Это да,
Только долго ли? Тоже не скажешь.
Быстро, словно по камням вода
Ходят мысли. "А если промажешь?" -
Стал он мысленно с ним говорить.
Тот - молчит, это тоже не ново.
Ну а если... Дадут попросить
Перед смертью последнее слово.
Что сказать? Да ну ладно, потом уж
Если смерть неизбежна, то выдам...
Его бросили в темный вагон,
И он тронулся вскоре с составом.
Позже скажут: "Такой перегон
Перевыполнен будет лишь с БАМом".
***
Позже будет и радость, и горе,
А не дикий, звериный испуг.
Кстати, именно в этом вагоне
Подхватил он смертельный недуг.
15
Поезд тронулся. Станция... Станция...
Километр, второй, третий, сотый...
Неужели мы так и останемся
Вечно пьяной, голодной босотой.
Неужели мы кончились вовсе,
Неужели мы силы растратили?
Посмотрите в глаза эти разные,
Посмотрите, слепые каратели!
Этот свет озорит ваше небо -
Ваше черное небо сияет!
Посмотрите, глядите, каратели,
Как под пулями смерть отдыхает.
И под ними же как торжествует,
Веселясь, что в полку её прибыло.
Мы летим в неизвестность на поезде
И прибудем, что дальше бы ни было.
Вот уж станции реже встречаем
И уже нам привычно молчать.
Вот уж прежнюю жизнь забываем,
По которой мы будем скучать.
Через несколько дней приехали.
И увидели это воочию...
Грустно и страшно
Снова...
16
Эти лагери - черное бремя,
Сущий ад на земле живой!
Видно мы родились в то время,
Когда миг не прейдет святой.
Учудила матушка Россия!
Но какая ты теперь нам мать,
Когда так наигранно-шутливо
Заставляешь сыновей своих страдать.
Широки твои поля и воды,
Только власть в тебе - дурная кровь.
Принесла она одни невзгоды,
Забрала последнее - любовь.
Та любовь не плоцкая наука,
Та любовь к тебе, родная мать.
Почему она для нас - порука?
За неё должны мы умирать?
Умирали за тебя, и знаем,
Что почетно ратью постоять,
Но теперь ли мы, народ, узнаем,
Как в своих же стенах умирать?
Я готов погибнуть под Берлином,
Или где-нибудь в сражении морском,
Умереть почетным гражданином,
Но не так - замученным скотом...
Не хочу я умирать в застенках
Собственных, советских лагерей.
Лучше бы меня уж к стенке,
Под огонь не наших батарей.
17
Человек, он человек
Во всех смыслах и началах.
Было так из века в век,
Что бы в жизни не встречало.
И сейчас они все люди,
В лагере сибирском.
И поэтому поют -
Так судьбу свою зовут.
Песни начинают скорбные,
Вместе с этим - новые,
Сочиненные недавно
Нынче все поют.
И в одном ряду с былыми
Встали новые, иные,
Песни славные такие.
Вот одна из них:
Двадцать лет как без царя.
Хорошо, что его нет,
Хорошо, что это я,
А не он живет без бед.
И за знаменем советским,
По заветам Ильича,
Мы идем с мышленьем резким
И со знаком Октября.
18
Без недели месяц целый
Уж Егор живет в аду.
Каждый день, как будто первый,
Говорит: "Я не смогу..."
Простудился он в вагоне,
После вовсе уж поник.
Всё труднее и труднее,
Дальше, видимо, тупик...
И тупик настанет скоро -
Что-то худо станет вдруг.
Он приляжет, но не сможет
Больше сдерживать недуг.
Так закончится дорога
Его жизни. В дальний путь
Он отправится уж скоро,
Не успеет отдохнуть.
Как и многие погиб он
Не за что и не про что.
Его прежняя могила
От березок метров сто.
Эпилог
Все скорбящие на свете вдовы,
И вы - матери погибших сыновей,
Не откликнутся на ваши зовы
И не видят уходящих дней.
Знайте, все погибшие напрасно
Воспарят над вечностью орлом.
Думайте, живите лишь прекрасным,
Не жалейте ныне не о ком.
Знаю, это очень, очень сложно
Видеть как во сне приходит он,
Но, порою, даже невозможно
Не смотреть про милых сердцу сон.
А пока вы знайте, что страдальцы -
Все, кто в муках долгих принял смерть,
Никогда не станут как скитальцы.
Бог не даст их душам умереть!