шестерёнки мои вращаются -
раз
и два,
я почти ощущаю их бег глубоко под кожей.
это значит,
что я машина
и я жива.
существуют лишь цели,
и всё для меня возможно.
ничего, кроме миссии чьей-то -
не знаю, чьей
(ничего, кроме боли,
сжимающей всё и рвущей
и кошмаров,
вползающих в хаос сырых ночей),
я должна стать бесчувственней,
жёстче,
сильнее,
лучше.
шестерёнки дают мне выжить в плену Систем,
доползти,
добежать
до новой чужой вершины;
только разве,
скажи,
я всё же ценна лишь тем,
что могу,
разбиваясь вдребезги,
быть машиной?