В предвзятости звонка последнего трамвая
надежда и укор смешного nostalgie, –
бренчит по мостовой кибитка, громыхая,
и машет мне в окно московский старожил.
Осыпанный крупой гранитный подоконник,
прочерченный сто раз моим карандашом…
Перестоявший чай и крепче, и лимонней
и слышишь каждый вздох в осадке заварном.
А жизни патронаж испитою чаинкой
сметается легко с дубового стола.
Где я, не зная бед, по старенькой Ордынке
вприпрыжку и с мячом наяривать могла.