В нору однажды волк забрался:
От стада кабанов спасался.
А там второй лежал бревном,
Душа едва держалась в нём.
В насмешку или же в заслугу:
Похожи оба друг на друга,
Что верно мать не различит,
Хотя обычные на вид.
Чернильный плащ шуршал легонько –
В нору проникла смерть тихонько.
Ни просьб, ни стонов – ничего,
Душа ушла из одного.
Настала поздняя пора,
А мысль чиста всегда с утра.
С мечтой погрызть большую кость
Уснул в норе незваный гость
И видел сон как наяву:
В лесу черёмуха в цвету,
И волк под ней ещё живой,
И волки перед ним дугой.
- Мудрец! Проблему разреши!
Бессчётны мыслей виражи!
Без мяса можно ли нам быть?
Добром добро заполучить?
- Когда минует года два,
Скажу желанные слова!
Придите ровно на заре –
Я буду у себя в норе!
Посыпав голову землёй,
Дал клятву братии честной,
Что в этот срок его еда
Фундук, брусника, череда.
Про тот неслыханный зарок
Катилась новость, как горох,
Вороны каркали везде,
Как водиться, видать, к беде.
Теперь не волк, а табуретка:
Дрозды на нем сидят нередко,
А тут и мелкая синица
Решила меж ушей гнездиться.
А тут и заяц произнёс,
Поднявши храбро куцый хвост:
- Ну раз такие здесь порядки!
По четвергам чеши мне пятки!
В довесок всем волкам в позор,
Ежам и белкам на обзор,
Мышата применили силу,
Чуть трёпкой не свели в могилу.
Хромой барсук к нему с визитом:
- Бросай! Быть добрым – значит битым!
Не есть других, и что с того?
Добра не ценят твоего!
- Хочу собратьям быть примером,
Звездою в этом мире сером!
А для того хоть сотню бед! –
Упрямо волк держал ответ.
Раздался, будто в бочке, гул,
И сон синицей упорхнул.
Наружу волк одним прыжком,
А там уж волки ждут рядком,
Пришли к положенному сроку,
К желанному для них уроку.
- Мудрец! Давай ответ скорей!
Умом пожар сердец залей!
Рывок к норе – проход закрыт:
Уже стена волков стоит.
- Я это… как бы… тут не это… –
Глазами хлопал волк нелепо.
- Ну, коль желаете – скажу,
Бывает, сунешься к ежу,
Бывает, сунешься без спросу
По кулинарному вопросу!
Закончится известно крахом;
Иголка в нос – ничуть не сахар,
В итоге от такой еды
Добудешь лишь себе беды!
И потому с сознаньем дела
Идея светлая созрела:
Категорический отказ
От мяса нужен в этот раз!
В тончайшей паутине слов
Случился значимый улов.
Идея принялась волками,
Накрыла, будто бы цунами.
Помимо принятой диеты
Добро волкам ценней конфеты,
И пряников волкам не надо:
Их цель – духовная награда.
Ежу снесли игральный кубик,
Хорьку – от синей краски тюбик,
Лягушке – шашек чёрных груду,
Лисице – медную посуду,
Сороке дали балалайку,
Медведю – жёлтую фуфайку,
Лосю – четыре босоножки,
А дятлу – тридцать три серёжки,
А жившей у пруда гадюке
Вручили клетчатые брюки,
Коряге старой говорят,
Что ест берёза мармелад,
И потому стоит такая,
Роскошной белизной сверкая,
Что нужно кушать мармелад,
А может даже шоколад.
Абсурдность данного процесса
Подбила хохотать пол-леса,
А вот вторая половина
Была кислее, чем рябина.
А волк, что принят мудрецом,
Казался жирным пирожком:
Читал подсвинкам на ночь сказки,
Поглядывая робко в глазки.
Но вот какая незадача:
С утра в подсвинках недостача.
Быстра беспечность на беду –
Из дюжины один тю-тю.
Пред сном он есть – наутро нет.
И как тому сыскать ответ?
У «пирожка» фрегатом брюхо,
Вздыхал печально: «Эх... непруха!»
В засаде волчья стая ждёт –
Среди подсвинков храп идёт,
Тут «пирожок» раззявил пасть.
Ну как в такую не попасть?
- Мудрец! Так что же! В самом деле?
Печёшься об округлом теле?
- Так это... помощь оказал!
Страданье в корне пресекал!
- Страдал-то кто? Подсвинок, что ли?
- Нет, я страдал, нет горше доли!
Подсвинок был тому виной!
Вы гляньте только – он какой:
И щёчки, ушки, пятачок,
И хвостик загнут на бочок,
Как сладко косточки хрустят,
В одном флаконе рай и ад!
Я съел! И что же? Тем горжусь!
Лишь о добре одном пекусь!
Добро расширил в мире я,
Лишив страдания себя!
Волкам пришлось по нраву это,
Вороны разнесли по свету,
С тех пор волков никто не любит,
Чтоб волк ни говорил – погубит.