Гроздья переспелых, сочных туч
Изливают морось поднебесья.
Засахаренный воздух так тягуч,
Словно пробираешься в полесье.
Ветвей дубовых кружит хохлома
В свете фонарей на фоне бездны.
Перемалывая тайны в закромах,
Я душу источаю безвозмездно,
Невидимо, неслышно, словно рябь
На зеркале меж истиной и ложью.
И держу судьбу за рукоять,
Ведущую к созвездиям, бездорожью,
Бесчисленным огням живых земель,
Моргающих морзянкой сиротливо.
Разум унесла виолончель
Беззвучного ночного перелива.
Обезличенный букетами ветров,
Обесточено предавшись созерцанию,
Я медленно, но верно брел на зов,
Выходя из карцера сознания.
Безлюдье обволакивало сквер,
Вслед кивали звенья медуницы.
Под застывший вековой секундомер
Норовил я с головою провалиться
Сквозь Хронос, логос, к вечной пустоте,
Тянущей галактику в задворки.
Как точка в накрахмаленном листе,
Пожухлый огонёк седой махорки,
Улёгся на скамейке за листвой.
Накрыла пелена кольцо зеницы.
И уснувши беззаботной запятой,
Закрыл главу, перевернув страницу.