Трепещи, как иллюзия, прежде чем коршун сорвётся,
Словно камень смертельный...
Что пифия пела в бреду –
Совершается точно. Магический круг распадётся.
Мироздание схлопнет судьбу – в нелюбовь и беду.
Иокаста ложится на белое брачное ложе.
Предвкушение слаще, чем страсти священный надрыв.
Но слепой прорицатель увидит, прочтёт, подытожит
Цепь ужасных шагов, роковой рассекая нарыв.
В глубине, за чертой перехода сознания в нечто
Повторяется вновь этот вечный запретный сюжет.
На дороге – старик.
Осуждён, измождён. искалечен.
И – сестра его дочь…
И – несчётные тысячи жертв.
Коршун падает вниз, а любовь истекает по капле
Из зияющих чёрных, как смерть и забвенье, глазниц.
Мы мечтаем простить Им зачатие Нас - да никак не...
Хоть бунтуй, хоть молись, простираясь униженно ниц.
Принеси же, пастух, старику полоумному хлеба.
Протяни ему сыр и тугой, как молчание, мех.
Не вина, но - урок...
Рок свершился, и рухнуло небо.
Отголоском звучит - то ли вой, то ли плач, то ли смех.