ВОСКРЕСЕНИЕ ВЕСНЫ
Солнце прогрело бочок планете,
и его притяжение потянуло из почвы растения, сонных жучков-паучков; все, что стелилось и пряталось под снегом и сухими листьями, загипнотизированное светом, нарядилось и вылезло на сцену жизни.
А Луна каждой ночью вызывала приливы влаги из глубин древних подземных рек; равнины каждое утро были влажными от ее космических поцелуев.
Головушки кустов и деревьев засветились зелеными искорками мелких листочков, любопытно проклюнувшимися из почек, как цыплята из яиц, и уже через неделю было не узнать лесов! Пышные шевелюры на ветру создавали знаменитый зеленый шум из одноименной картины, так они разговаривали с нами и между собой...
В огородах юная капуста веселыми бантами торчала из гнезд, по утрам на краешках ее синеватых листьев оставались капельки от поцелуев Луны. Картошка прорастала и, как Атлант, вздымала землю над собой; когда ей, наконец,удавалось разорвать трещину, тут же показывала из подземелья свои округлые темные листочки, как зеленые глаза. Высаженные десанты всяческой рассады осваивали свободу творить добро, выкидывали побеги и цветки, завязывая свои всяческие плоды с твердым намерением прокормить ими население Земли.
Глупо и безнадежно было сопротивляться этому процессу; на фоне честных стараний жизни сделать космос добрым и прекрасным всякие зло, ложь и предательство выглядели особенно уродливыми и несовместимыми с подлунным и подсолнечным миром.
Но, может быть, зло - это резец особенной игры света и теней, которым истинная красота врезается в каждое сердце, по-детски умоляя отречься от смерти...
ЗРЕЛОСТЬ
Давно уж зеленые банты капусты превратились в кочаны. Они нарядились в пышные воротники листьев и торчали из земли, как головы зрителей из рядов сельского клуба. Некоторые перезрели и лопались от избытка впечатлений и влаги. Картошка приподняла землю потрескавшимися кучками. Горох властно обвивал стебли ее, а стручки заселились тугими горошинами. Гусеницы торопились пользоваться добротой или ленцой хозяев, которым не хотелось их травить всякой дрянью. Звезды стали холодными и яркими. Все грядки переполнялись разными овощами. Репа особенно высовывалась, она просто не влезала в грядку, как полные груди не входят в лифчики. Малину общипали почти всю, последние ягодки дозревали, и их выклевывали, как воробышки, ребятишки. Все было съедобно, обильно, пресыщено и пресыщало.
Лишь горькая калина нетронуто красовалась у забора, ее время еще не пришло, как не пришло время листопаду и осенним дождям...
Лето прощалось!..
ДАВНО ПРОШЛА ОСЕНЬ И НЕДАВНО ЗАКОНЧИЛАСЬ ЗИМА...
В середине марта вьюга вернулась, не со зла, а для лучшего урожая. Засыпала мелким снегом поля и огороды, города и села. Снег напитал ручей; он то и дело вытекал на поверхность льда, протаивая свой панцирь. Его долина вся сложена из речных камней, потому что раньше, ДО НАШЕЙ ИСТОРИИ, ручей был великой рекой. И он вспоминал об этом, и грустил, и мы грустили, что его и наше славное прошлое, прошлое великой страны, позади.
Но нечто сверхъестественное было в сдерживании порывов весенних эмоций, ностальгия обращалась в агрессию роста, нечто другое, новое, возникало из прошлого, трансформировалось в непреодолимый рывок эволюции природы и человека.
Глубоко под землей эта древняя река существовала. И ярость любви человеческой под золой сгоревших непрочных эмоций пучилась, словно лава, прогревая вечный двигатель жизни.