Ни папы, ни мамы, ни друзей, ни подруг.
Я стану упрямый, сам себе верный друг.
Все книги – в закладках. Всей поэзии стон –
в закулисных тетрадках. Всех театров закон
начинается с вешалки и кончается там,
где у Чехова вешнее чувство к мёртвым богам.
Так лечи меня, вылечи искушением тьмы!
Улыбаемся. – Вылетит птичка новой зимы,
прокурлычет, прошамкает песню эры чужой.
Что, шарманщик? – Под шапкою фотоснимок с ружьём
заржавевшим, пристрелянным. Так и мы, воробьи,
– по-над музыкой времени – оправданьем любви.