Смутно помнится начало.
Мы прощались у причала,
Впереди стоял народ,
Закрывая пароход.
Поднял сильными руками,
Щекотнул слегка усами,
Посмотрел глаза в глаза
И: Расти, сынок, - сказал.
Заревел гудок прощальный,
Продолжительный, печальный…
Мы потом за годом год
Ждали белый пароход,
Впрочем, мы не просто ждали,
Мы ещё и подрастали.
Шёл четвёртый год войны,
Шёл Солдат Моей Страны,
Пол – Европы прошагал,
Вышел в логово врага
И закончил Красным Флагом
Над поверженным рейхстагом.
Крикнул, радуясь Победе:
- Скоро папа к нам приедет!
Мама сразу стала строже,
На отца похожей.
Мама молча подошла,
Лист печатный подала:
Смертью храбрых пал в бою …
Сорок третий год, июль,
Двадцать пятое число…
Тут глаза заволокло.
Мама, надо понимать,
Нам теперь - Отец и Мать.
Мама мягко обняла,
Тут же руки отняла,
Не заплакала:
- Будь мужчиной, не реви,
Младшеньким не говори,
Пусть ребята подрастают
И войны не знают.
Ты отца не забывай,
Жди и чаще вспоминай,-
И задумалась она
Одиноко у окна…
Как же больно, если дети,
Если матери скорбят…
Я бежал, не видя света,
Убегая от себя,
Только нет, от этих слёз
Не спасешься бегством,
И в семье родных берёз
Разрыдалось детство:
- Мама, Мама, что ж ты прямо
Правду не сказала,
Ты почти два года знала
И молча… молчала…
Мама, Мама,как могла
Напевать нам песенки,
Коль от пола до стола
Мы стояли лесенкой.
Вспоминаю, как она
Застывала у окна
И чертила в забытье
Цифры на стекле.
Знало, знало то стекло
Двадцать пятое число.
Знало то число подушка,
Полуночная подружка,
Да соседушка-старушка, вдовушка.
Сколько плакала она,
Знала лишь она одна.
У войны слеза скупая,
У войны слеза сухая,
Эти слезы не стекают,
В горле... комом... застревают.
Миллионы-оны раз
Боль войны аукнулась,
Миллионы-оны раз
Боль войны откликнулась,
И ещё отозвалась
Не в последний раз...
Не в последний раз.
Ты услышал эхо боли...
Ты услышал эхо боли,
Только эхо, боль больней.