Здесь следует остановиться на одной моей черте, присущей мне где-то лет с 16-ти и до, пожалуй, 27-28 лет. Это грустная и смешная черта. Она заключалась в склонности думать о себе как о, возможно, ком-то великом, из ряда вон выдающемся, как о какой-то исключительной личности, весь масштаб которой обязательно когда-нибудь ещё будет явлен. Сейчас остаётся только грустно улыбнуться, вспоминая об этом. Я даже думал о том, что не исключено, что я и есть Бог. Эти чувства пронзали меня всего. И только с возрастом начал я понимать, что всё гораздо глубже. Я увидел и понял, что очень и очень многие если не думают, то чувствуют так же, и на практике это выливается в грубый эгоцентризм, зацикленность на себе, равнодушие к ближнему или крайне снисходительное к нему отношение. Я увидел, что страшная болезнь, подтачивающая души людей, - внутреннее превозношение над другими людьми. Истина же в том, что то же самое острейшее самосознание присуще, хотя бы и в потенции, всем тем миллиардам, которые носят в себе образ Божий, и эта сила исходит от одного общего источника – Самого Бога, и она не принадлежит никому из нас. Мы её временные пользователи. И останемся её обладателями, только если сумеем до конца соединиться с её Источником, перешагнув в Его бессмертии саму смерть. Та же самая тайна, которую я сам слишком хорошо знаю в своём земном существовании, действует и имеет место быть в жизни каждого другого человека, и это есть то, что поистине должно приводить в трепет каждого из нас. У каждого из нас есть повод и соблазн думать, что он и есть Бог, несмотря на весь видимый абсурд и несуразность этой мысли. Может быть, это то, о чём сказано в Библии после вкушения Адамом запретного плода: «Вот, Адам теперь стал как один из Нас».
Итак, эта тайна действует в каждом, и, значит, в каждом ты можешь встретить Бога, и ты не лучше никого. И если ты будешь возноситься и пренебрегать ближним, ты будешь попирать Бога в себе самом. А если сумеешь раствориться в любви к себе подобным, ты утвердишь Бога в себе и себя в Боге. И вот смирение, как вообще всеобщий ключ к тайне этой жизни, именно выводит нас на уровень этой всеобщей тайны Божиего присутствия. Смирившийся человек обретает Бога в своей жизни, а вместе с Ним все смыслы и всю любовь. Он перестаёт быть «одинокой вершиной», изнывающей от горя Богооставленности и бессмысленности окружающего. Он понимает, что окружён Богом со всех сторон и всё и все – повод и возможность для благоговения и жертвенной любви. Смирение есть истончение ума, истончение души. И в этой тонкости ты и встречаешь Бога, попираемого миром и его людьми, которые ходят по Нему, как по грязи, не замечая Его и не умея ценить. 6 июня 2004 года