А представь: ты — британец. Веснушчат и рыж.
Дядя умер. Ты в замке наследном не спишь.
Шаг ступи в кабинетную гулкую тишь,
Осторожно открой бестиарий,
Перейдя сновидения зыбкую грань,
Ткнётся в ноги тебе вилорогая лань,
Запульсирует кровью лесною гортань,
Заартачится глаз её карий.
А потом встанут гномы в четыре угла,
И затеплят шары голубого стекла,
Растревожится том в середине стола
И в нещадном хрипенье и визге
С пожелтевших страниц в твой тщедушный мирок
Друг за другом сойдут: золотой носорог,
Апулейский осёл, савоярский сурок
И влюблённые в смерть василиски.
Этот чёртов зверинец тебе ли в строку?!
Но покуда рассветное кукареку
Не спугнуло гулянку, что в самом соку —
Веселись, как Нерон при пожаре!
Покури с лилипутом угрюмым вдвоём,
Сарабанду с крысиным спляши королём,
Если кончится пиво —ещё подольём
Или лунного зайца зажарим.
Это как приложение к жизни иной,
Что всегда за оградой, всегда за стеной,
Той, где ждут или плачут с прямою спиной
И, смеясь, направляются к рифам,
Ты в чужое варенье залез, словно вор,
Ты — зверёныш из пыльных, наветренных нор,
Хоть кричи-не кричи по утрам "мутабор",
Никогда ты не станешь халифом.
Закатай же губу, застегнись до бровей,
И ползи по делам, городской муравей,
А во сне будешь видеть речистых зверей —
Непрожитой судьбы отпечаток.
Закажи себе пива, присядь у окна,
Наблюдай, как врывается в город луна,
Там, где лунные зайцы кричат имена
Потерявшихся лунных зайчаток.