А в тридевятом было так легко!
Поляны в одуванчиках белели,
как стаи легкокрылых облаков
тянулись в поднебесные аллеи…
Таких не встретишь даже на земле!
Хотя… лежу в траве и вижу птицу…
И снова тридевятый манит лес,
в который невозможно возвратиться.
Там ягоды горстями — жуй да жуй!
Малина, земляника и морошка!
Но в памяти всё прежнее держу,
как яркую секретную матрёшку.
И душу греет меньшая из них —
её не открываю никогда я.
Но образ чуда сам собой возник —
откуда? Мне ромашка нагадает…
Зажмурюсь, глядя в солнечный пятак,
и непременно вижу сквозь ресницы,
как зайчики несутся по пятам,
а может, невозвратное лишь снится?..
Жалею? Невозможно не жалеть.
А все твердят — жить надо настоящим.
Но солнце дразнит, брызжет из щелей —
отправлю сожаленья в долгий ящик,
туда, где все матрёшки сладко спят,
там неваляшка, пупсики и санки,
наряд для бала, бывший мне до пят —
тогда была принцессина осанка;
волчок, что называли все юлой,
искусственная ёлка в целлофане
и даже то, что в жизни не сбылось,
десятки лет пылится за шкафами…
А меньшая* матрёшка никогда
не открывалась — тайна в тридевятом.
Ей пятьдесят, а «хвостик» — ерунда,
лишь чуточку теперь шероховата.
27.о6.2о22 о3:о9
Самая маленькая матрёшка не открывается.
Для воскресного блица по теме
«Никогда ни о чем не жалейте»