Их называли по имени,
Они долго и скомканно кланялись.
Их поклон был похож на судороги.
— Ими ли
Втридорога
Вы, дураки,
Обманывались?
Спросил нас зодчий,
Его взгляд отчий
Был тяжек нам.
Нам он сказал:
В полон глазам
Поклон их вёл.
Нам он сказал:
Колонн и зал
Их полн котёл.
Он так сказал
И строить сам
Решил нам храм.
Впредь назывались по имени
Только они сами.
Они смотрели, как мимы.
Мним ли мы,
Нам шептали —
Рухнет храмина.
Мы им верили, но боялись,
А зодчий стоял на облаке
И облака гвоздями
С кровью соединял
Своей.
— Скорей!
Сказали нам двое,
—Бегите, уж скоро всяк
Будет здесь похоронен.
Зодчий сказал, — Пустяк
В небе поставить стяг,
Лгут вам двое.
Двое взвоют,
Когда я построю
Храм
Нам.
Он отделит от материи
Всякую душу.
Слушайте!
Те ли мы,
Чью веру легко разрушить?
Несколько солнц взошло,
Несколько лун поднялось,
Чтобы смотреть на то,
Чья побеждает малость.
Младшие среди нас
Зодчему руку дали,
Меньшие среди нас
Двум голосам поддались.
Два голоса
Тоже боялись.
Мы видели сами
Волосы,
Разной длины волосы.
Нам казалось:
Котёл сооружался над нами.
Я же не слышал их,
Я дошивал наш купол.
Храм не вместил двоих,
Робких вместил он кукол.
Я прикреплял слова —
Лоскут вселенной и духа,
Я понимал едва,
Но меньшее было от слуха.
— Тихо!
Зодчий вскричал,
Впервые вскричал от века.
Двух не желал начал,
Дух не признал человека.
Я видел, тот зодчий пал,
И пали тогда планеты,
— Где ты?
Кто-то кричал,
Ему отвечали:
— Где-то.
Их имена забыли,
Те двое всегда молчали.
Изредка только речами
Бывшие куклы были.
Горько мне стало:
В обиде
Кто-то кричал — да на кол их!
Я в час последний, последний миг
Увидел в страхе, что нет двоих,
Я видел:
Смеялся первый, вторая плакала.
А зодчим,
А зодчим кто был из них?