- Ну, хозяйка, принимай работу! - проговорил мастер, нанятый мною два дня назад для установки лестницы на чердак. Я была вынуждена заменить старую, деревянную, так как та совсем прогнила и представляла для меня - пожилого человека, опасность. Мастер ушёл, а я решила опробовать новую, железную лестницу. Поднимаюсь по ступенькам, стараюсь наступать с усилием, - но нет! - не шелохнётся. А площадка перед дверью на чердак? Это же какое-то чудо! Это какой обзор! Мне открылся весь наш квартал: с домами, сараями, огородами. На дворе середина мая. Всё уже зелено. Всё приведено в порядок после зимы. И мне пришла в голову мысль, что это великолепие напоминает крохотные, живописные деревушки в альпийских горах.
- Ну, и как там, с верхотуры, всё видать? - спросила тётка Стася, что живёт справа от меня.
- Я даже предположить не могла как здОрово, красиво смотрится наш квартал сверху, - ответила я.
- Да что ж мы "лыком шиты" что ли? Почему у нас не может быть и красиво, и уютно? - спросила Анастасия и продолжила пушить грядки.
А я шагнула через порог чердака и... чуть не упала. Под ногами лежала книжка. Подняла, читаю: "Хромой бес". Автор - Лесаж. И припомнилось, что читала её много лет назад. Смысл сюжета заключался в том, что под покровом ночи к людям приходил БЕС. Наблюдал за человеческими страстями, пороками. Наказывал кого считал нужным, а кому-то и помогал. И тут вижу: на гвоздике висит отцовский бинокль. Думаю себе, что с биноклем ещё лучше буду видеть происходящее внизу, в наших дворах. Вернувшись на площадку, направила бинокль на двор Берты Рудольфовны. Она уже во дворе. Заставляет своего внука встать на пенёк. Тот встаёт, засовывает руки в карманы шорт и растягивает их в стороны.
- Давай повторим стих и ты свободен до обеда, - проговорила Берта. - Ну, что, забыл? Повторяй за мной:
- Их вас нихт. Вас золь их бедойтен. Дас их зо траурих бин. Айн медхен...
- Бабуля! Я не хочу на немецком... А давай, я тебе по-русски...
- О, Майн Гот! - восклицает бабуля. - Какой ленивый мальчик!
Максимка же, увидев меня с биноклем, стал приплясывать и запел:
- Калинка, калинка, малинка моя! Расстегнулася ширинка моя!
- О, майн Гот! - простонала Берта Рудольфовна и, стащив мальчишку с пенька, утащила в дом.
Во дворе, граничащим с двором Берты, лежала перевёрнутая лодка. Двое мужчин в тельняшках её ремонтировали. И когда бабушка с внуком ушли в дом, один громко прокричал:
- Полундра! Немцы в городе! Спасайся кто куда! И сам "нырнул" под лодку.
Из другого двора услышала я как этого "морячка" обложили матом и посоветовали не высовываться из-под лодки. Тут заиграла музыка и в большом, двухэтажном доме всё пришло в движение: забегали, засновами нарядные люди. Стася - соседка моя сказала, что татары выдают свою дочь замуж. Вчера, мол, было празнество в ресторане, а сегодня - в доме собираются самые близкие. И все, кто находился в этот субботний день в своих дворах, огородах прильнули к заборам. Некоторые выкрикивали поздравления. А потом как-то быстро и гости, и молодожёны вышли на улицу, расселись по машинам и уехали.
Я же направила бинокль на двор, где жили две сестры - мордовки. У них не было плодовых деревьев, огород хорошо просматривался. Мне показалось странным, что грядки были круглыми, как цветочные клумбы. А хозяйки такого необычного огорода, увидев меня с биноклем, помахали мне платками. И в этот момент у одной из них из рук вырвался шланг, описал дугу и окатил водой хозяек. Досталось и мужичку в соседнем огороде. Он принялся материть сестёр. До меня тоже доносились словечки, полные возмущения:
- Ну, что тут скажешь? Ничего эти мордовки не умеют делать по-русски! Ни тебе огород - понаделали клумбы с картошкой, помидорой... Ни тебе - шланг удержать! Что ж поделаешь! Практики не было. Мужика и по сию пору нет ни у одной. И меня не приглашают. Уж я бы расстарался... Хе-хе!
- Ах, ты, охальник! - завопила одна из сестёр. - Были у нам мужики, учили держать "шланг". Но у незамужних мордовок не должны родиться дети. Это грех!
- А это не грех: пропадают два прекрасных, женских тела невостребованными. Правда, мордовки. Но вы уже долгонько живёте среди русских!
- И где это ты увидел русских? - взвилась, молчавшая до сих пор, другая сестра. - Ну, может, тётя Стася да Евгения Ивановна, что пялится на нас через свой бинокль. А рядом с ней хохлы, дальше - немцы. Берта - она же чистокровная немка, чтоб ты знал. Дальше моряки - неудачники, потом - татары, вот мы - мордва. Всех намешано кроме евреев.
- А Вэлконы? Вы считаете, что мы - Белкины. Это ошибочно. Мы - Белконы - евреи. И какое, собственно говоря, есть дело до нас? - неожиданно встрял в перебранку сестёр с соседом Николай Исаакович.
- Ошибочка вышла, уважаемый, - проговорил мужичок, желавший навестить мордовочек. - И как я про вас не вспомнил? Это же вы работаете в ЖЕКе? Евреи не любят черновой работы, как мы...
- Всё дело в образовании. У вас его, похоже, нет, - ответил Николай Исаакович. - Я бы на вашем месте не стал бы оскорблять женщин, хоть и мордовки. Тем-то Советский Союз и был хорош, что не делил людей на нации.
- Ну, кому-то он хорош, а кому-то и не очень... Да уберёшь ты, наконец, свой бинокль? Эй, писательница! Не вздумай всё это описывать! - насмешливо проговорил Сергей, выжимая на себе мокрую тениску.
- Да вот до сей минуты и не думала... - отняв от глаз бинокль, проговорила я. Но если что-то и напишу - тебе первому дам почитать. А про себя подумала, жаль, что я не обладаю способностями Лесажевского БЕСА: коме-то помочь устроить судьбу, а кого-то и наказать.
- Гей! Вовчику! Ты дэ ховаешься вид менэ? Я що - повынна лазать по кущам малыны? Шось ты там знайшов? Иды до хаты, - это громко проговорила Наталка - жена Володьки.
Семейство их обосновалось у меня в соседях года два назад. Приехали они из Донецкой области, когда там шли настоящие бои. Люди в панике разъезжались кто куда. Кто-то и в Россию. Да, похоже, что не жалеют. Наталья тут же устроилась в больницу сестрой - хозяйкой. На работе и с горожанами они разговаривали по-русски, а дома - по-своему. Наталка - дородная, пышнотелая, молодая женщина. На её круглом, румяном лице всегда обозначалась задорная улыбка, синие глаза смотрели пронзительно и, как бы с насмешкой. А её муженёк - полная противоположность. Он небольшого росточка, худенький, с бегающими глазками. И, кажется, не прочь выпить в любое время суток. Вот в такой момент я и навела бинокль на их усадьбу. Вовка сидел в малине и тихонько кого-то звал:
- Гей! Омиго! Но пасаран! Санька! А чтоб вы сказали, колы б я предложил вам такое? И показал над заборчиком бутылку пива.
- Да мы бы не против... Но твоя хозяйка больно строгая! - проговорил один из "морячков", высунувшись из-под лодки.
- А мы сделаем хитрый ход, - едва успел проговорить Вовчик, как тут же Наталка - жена пресекла все разговоры одним движением руки. Она схватила мужа за майку и выдернула из малины. Раздался отборный мат и вой. Руки Вовки были в кровавых царапинах.
- Ты що зробыла, лялька (кукла) чёртова? Это ж тебе не медонос, это ж малына!
- Бачу, що малына! Не доводи. А то касапы будут думать, що ты пьянь подзаборна.
- Нет, касапы будут думать, что твой Вовчик - пьянь огородная, - вклинилась в перебранку моя соседка Стася, потрясая пустой, пивной бутылкой. Очевидно, Вовчик прятал следы своего "преступления" - закинул бутылку в Стасин огород. А ко мне обращаясь, сказала:
- Снимай уже бинокль, пойдём - чайку попьём.
Мы сидели под цветущей яблонькой, пахло тонким ароматом, пили чаёк с пряниками и мёдом. Над нами вились пчёлы.
- Какой от вас духмяный аромат идёт! Пчёлки дорожку показывают! - услышали мы со стороны улицы. Клацнула щеколда и к нам, за дом, пришли сёстры - мордовочки. Следом шёл Николай Исаакович с супругой. Принесли в изящной корзиночке какую-то выпечку. Очевидно, услышав шум, Берта Рудольфовна прокричала, чтобы без неё не начинали застолье.
- А хохлов касапы приймають до сэбэ в компанию, - спросила Наталья.
- Всех принимаем кто хочет с касапами, а вернее - с русскими дружить, - назидательно проговорила Анастасия Петровна. И вся собравшаяся компания одобрительно загудела.
К вечеру за большим, стасиным столом сидели почти все жители нашего квартала. А мне невольно припомнились наши молодые годы. Как раньше мы все вместе проводили и праздники, и просто выходные.Как дружно ходили смотреть кинофильмы в наш лучший кинотеатр "Родина", как ездили отдыхать на острова, и как выручали друг друга в трудную минуту. Настали другие времена. Но, - Слава БОГУ! - человечность и дружелюбие, как генетический код, присущ нашим людям и теперь!