Большая цитата из:
Евгения Таратута
Дорогой Корней Иванович
"Воспоминания о Корнее Чуковском", М. Советский Писатель / 1983
На титульном листе книги в светло-зеленом переплете «От двух до пяти», выпущенной Детгизом в 1937 году, ее автор размашисто написал: «Дорогой Таратуте! К. Чуковский (Петергоф. Лето. Викторов)».
Да, это было в начале лета 1937 года. Я работала в редакции журнала «Смена».
... Мы познакомились с Чуковским на совещании по детской литературе в 1936 году. Я знала все его книги — и для детей, и для взрослых. У меня была его замечательная книжка «Матерям о детских журналах», изданная еще в 1911 году. Была его книга «Александр Блок, как человек и поэт», вышедшая в 1924 году. Было одно из самых первых изданий «Крокодила», был однотомник Некрасова, под его редакцией, ну и все книги для детей, и я знала и любила его переводы рассказов О’ Генри, «Робинзона», произведения Марка Твена, Уитмена, Оскара Уайльда…
Рассказала об этом Корнею Ивановичу. Его это весьма порадовало. Наверно, поэтому он и послал мне подарок. Он потом не раз дарил мне свои книги, но сохранилась только эта, первая…
Мы встретились снова в 1939 году, он уже переехал в Москву. У меня тогда не было работы, негде было жить, не было денег. К тому же я была странно больна: не могла говорить — пропал голос, ни хрипа, ни звука. Друзья деятельно помогали мне, заботились, хлопотали. И Благинина, и Барто, и Кассиль. Энергично хлопотал Фадеев.
Корней Иванович дал мне денег и предложил работать у него литературным секретарем. Чтобы и жила у него на даче.
Предложение это было чрезвычайно заманчиво. На время разрешало все мои проблемы. И кроме того — работать вместе с Чуковским! Можно многому было научиться. И интересно! Больше суток я промучилась, взвешивая все «за» и «против». И все же я решила отказаться, — я мечтала о самостоятельной литературной деятельности, а здесь это было бы невозможно.
Я горячо поблагодарила Корнея Ивановича... Он очень огорчился, сожалел, но понял мои соображения…
Вскоре я стала работать в редакции журнала «Мурзилка». Фадеев через прокурора Москвы отхлопотал мне квартиру. Была тяжкая зима 1939—1940 года. Финская война.
Стояли неслыханные морозы. Голос еще не вернулся, работать было трудно. Чуковский постоянно заботился обо мне, помогал. Когда стало теплее, приглашал к себе на дачу. Подарил несколько своих книг — ни одной из них не осталось…
Я любила бывать у него на даче. Мне очень нравилась система его работы. У него в кабинете на втором этаже было несколько столов. Один стол — небольшой — посредине комнаты. На нем лежали новые журналы, новые книги, свежая почта. А по стенам, у окон, было три больших стола. Перед каждым столом -— окно со своим видом. На одном столе лежало все, что относилось к Некрасову — различные издания, рукописи, корректуры, фотографии. На другом — все связанное с Уитменом: всевозможные английские словари, начиная от словаря «дедушки», так Корней Иванович называл словарь Уэбстера огромного размера, кончая малютками, разные американские издания Уитмена, книги об Уитмене. На третьем столе — груды писем и всяких бумаг: здесь готовилось новое издание книги «От двух до пяти».
Корней Иванович рассказывал, что ему трудно долго заниматься одним и тем же. С утра он садился за один стол и работал два-три часа. Затем, после небольшого завтрака и прогулки, он садился за другой стол. Не надо перекладывать бумаги, другой пейзаж перед глазами сразу помогает переключиться на другую тему работы. А после обеда и отдыха — уже за третьим столом снова со свежими силами.
А стол с новой почтой — это уже на вечер…
И получалось у него — в один рабочий день как будто четыре рабочих дня!
Людей в доме всегда было много. И друзья, и гости, и сотрудники разных издательств, редакций. И молодые, начинающие, жаждущие советов и помощи. И для всех у Корнея Ивановича находилось время, улыбка, одобрительное слово. Но он вовсе не был благостным, иногда гневался сильно, особенно когда обнаруживал недобросовестную работу.
На даче у Чуковского познакомилась я с Анной Ахматовой и со многими другими интереснейшими людьми.
Разразилась война. Мы знали друг о друге, но не виделись. Голос ко мне вернулся.
Весной 1943 года побывала я у Корнея Ивановича вместе с Львом Моисеевичем Квитко.
Встреча была очень душевная. Все мы были уверены в скорой победе.
Все встречи с Чуковским были праздником. Но обычно — кратким.
В 1949 году прожила я месяц в Доме творчества в Переделкине, где рядом были дачи Кассиля, Нилина, Чуковского. В те дни я часто встречалась с Корнеем Ивановичем, он рассказывал о своей работе, о людях, которых знал, читал стихи, приглашал с собою на дальние прогулки, показывал «Чукоккалу», разные книги, письма.
С 1954 года, когда я занялась изучением жизни и творчества Э.Л. Войнич, Корней Иванович помогал мне щедро и неустанно. Советовал, поддерживал, подсказывал.
Однажды при встрече он мне сказал, что встретил в литературе указание, что муж Войнич был серб. Я очень просила его вспомнить, где он это видел. Через некоторое время получила от него открытку:
конец цитаты. Дальше о Э. Войнич, Чуковский хвалил за "колоссальную удачу" - Таратуточку, как он её называл.
"Воспоминания о Чуковском" Евгении Таратута рекомендую прочесть полностью, они недлинны.
Прочла также воспоминания Евгении Таратута о Гулаге, это нечто.
Евгения Александровна Таратута также оставила воспоминания о Норе Галь, известной переводчице, рекомендую на мемориальном сайте Норы Галь, там же можно прочесть "Слово живое и мертвое" Норы Галь и её переводы французских и английских авторов, а идею знаменитой книжки об искусстве перевода "Слово живое и мертвое", выдержавшее только на веку автора три издания, Е.А.Таратута приписывает себе:мол, напиши, подруга Нора...Хочу также купить эту книжку. Она переиздаётся. Видела и превосходно изданного "Маленького принца" Экзюпери в переводе Норы Галь на глянце, с иллюстрациями, которые Нора Галь бы разругала однако, а почему-читайте воспоминания "Моя подруга Нора Галь" Евгении Таратуты, не буду спойлерить. Кстати, и о "Лесной школе", санатории для ослабленных детей, в котором ровестницы Женя Таратута и Нора Гальперина вместе были одно время, и подружились на всю жизнь, а время было - первые годы Советской власти, в очерке ряд любопытных деталей специфики того времени, организации санаторного лечения, упоминается и Ленин, к которому семья Е.Таратуты имела некоторое отношение, отец её был профессиональный революционер, а после революции занимал ряд видных постов.
"Странная болезнь", о которой выше упоминается, очевидно, логоневроз, семья к тому времени уже была опалена Гулагом, арестован отец. Но в издании 1983 года она не могла подробно все это рассказывать.
А система работы, о которой пишет Евгения Александровна Таратута, воспоминая Корнея Чуковского, устройство его писательского быта в Переделкино - в ютубе между прочим можно посмотреть дачу Чуковского, недалеко от дачи Пастернака, был цикл канала Культура о писательском поселке Переделкино- такая система работы мне известна давно. Из книги Марины Леонидовны Князевой "Ключ к самосозиданию" в серии Эврика, зачитанной мной до дыр из библиотеки, а потом купила в Букинисте, в итоге у меня её забрали, может быть из-за интересных иллюстраций, и найти новый экземпляр не могу. Это одна из лучших книг о самоорганизации творческого труда.
В этой отличной книжке Марина Князева, в пору авторства еще сама очень молодая, описывала между прочим и системы работ известных людей. И упоминала о системе Владимира Ивановича Вернадского. Это как раз "система семи столов". В течение дня переходя от стола к столу, на каждом из которых разложены материалы для данной работы. Глава называлась "Кусочки времени Владимира Вернадского", я делала и выписки из книги. Каждый стол-"кусочек рабочего дня".
Вот неожиданно о том же читаю у Евгении Таратута в её воспоминаниях о Корнее Чуковском.
Нечто подобное и я с тех давних уже пор пыталась организовать у себя. Правда. семи или хотя бы четырех рабочих столов, как Вернадского или Чуковского, у меня нет, но прямо сейчас я строчу за сдвоенным столом, на одном стоит монитор, а компьютерный системный блок в отдалении, как можно дальше разместила на стуле. А рядом письменный стол. Я поняла, что писать на столе с компьютером полноценно не выходит, нужен отдельный письменный стол.
А в саду у меня еще один старый стол, недавно поставила. памятуя времена подготовки к экзаменам и сессиям в саду, от чего отошла. погруженная в интернет эти годы, а сейчас возобновляю. Зеленый кабинет. Как у Ульяновых, см мою публикацию.
Как Владимир Ульянов экстерном закончил юридический факультет, организовав себе Зеленый кабинет в саду дедова дома Александра Дмитриевича Бланка, а материного поместья, в Кокушкине(ныне это Татарстан, если поехать в дом-музей). Воспоминания Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой:и каждое утро Володя с книгами и тетрадями шел в свой зеленый кабинет, точно на службу и работал до самых сумерек.
Точно такие же сведения ("раньше всех приходил в библиотеку и позже всех, на закрытии, уходил")дает Мариэтта Шагинян о работе Ленина в библиотеках в Европе, в эмиграции. Владимир Ильич отличался, по-моему, немецкой педантичностью и порядком в работе и быту.
Нам конечно далеко до такой самоорганизации, нам, русским людям, россиянам. Но учиться надо.
Мой стол, притащенный из сарая, пока стоит в саду, его надо привести в порядок, накрыть свежей клеёнкой.
А во дворе тоже устроить что-то.
Своё Переделкино, чем не Переделкино.
Пока в мире грохочут грозы войны, у нас, слава Богу, пока тихо, не знаем что будет завтра, а сегодня хочется жить, творить, писать, любить все прекрасное.
А тем для писательства у меня тоже много, нужно как-то распределять, много стихийщины и спонтанности. Но переходить от стола к столу в наш век интернета, когда можно просто создать папки в компе, что и делается, но и там анархия, по правде говоря.
А вот смена пейзажа за окном, ракурса с каждого стола - заманчиво. А еще Корней Иванович в Переделкине устраивал костры и собирал детей писателей, читал им стихи, сказки, до сих пор там есть место с названием "Костер Корнея Чуковского".
Пока довольно.
Вот сходить некуда в провинции, а ехать в соседние "культурные центры" и накладно, и в сущности утомительно, да и некуда и там особенно, не Москва и не Спб. Так что все и развлечения, в работе и отдыхе среди дерев и грядок сада, с книгами и так, да огорода с картошкой и укропом, да прочими овощами и зеленью. Интернет в чрезмерности вреден для здравия, что уже все знают по себе. А в гости я не хожу, мне это неинтересно, напрягает и устаю. Вот у Чуковсого всегда было много людей на даче, как вспоминает Е.Т. А писать когда успевал? Много народу-много суеты.
30 июня 2022г.15ч.09м. мск.
А уже пик лета.
См мое стихотворение о пике лета:а название вылетело. Стихи свои тоже привести бы в порядок.
Работы много.
Нужна самоорганизация - писать, самообразование, ЗОЖ и НОТ.
Мои публикации:
http://stihi.ru/2022/06/29/5769
Евгения Таратута, автор книг об Этель Войнич
-----------------
Это так, личные дневники. Я становлюсь равнодушна к сторонним оценкам, мы все строчим, в сущности, для себя, сохранить часть своей души в Глобальной паутине.
Тут нужна хорошая фотка из сада. в другой публикации на прозе выставлю и здесь тоже.
30.06.2022 15:21
https://zera-cherkesov.livejournal.com/326514.html