Вторник. Не сказать, что поздно. И все же, помнишь, когда плакал день, истекая смолою?
Тень скорбя ходила за тобою,
и удивлялась ночь нашей историей.
Помнишь, прикосновения к коже? Похоже, лощеный после иглы блеск её удивлял прохожих.
Как же мы с тобою похожи.
И пришла среда. Удивительно молода и удивительно богообразна. Несчастная во тьме луна была все же так прекрасна.
И терция четверга менялась под шорох града, как будто снова война, как будто стихов не надо
писать, без катренов жить, и прозой лечить наши души. А впрочем, не проще ль забыть о дьявольском этом искусстве.
И в пятницу переходя, приоткрывая субботы двери, есть что-то сильней огня, и что-то сильней потери.
Воскресный день сентября. Читаю чужие мысли. Мне стыдно за вкус вина, за то, что лицом не вышли.
Опять без оконных рам мой дом.
Собираю воду. И вечности балаган,
И понедельник начнется в субботу.