Этим утром Вика, впервые за несколько недель, почувствовала себя выспавшейся, отдохнувшей. Настроение умиротворённое - вот что значит один заинтересованный взгляд симпатичного, молодого человека. А то уж ей казалось: она не выберется из депрессии, когда узнала об измене парня, с которым собиралась связать свою жизнь. А оказывается: и жизнь хороша, и жить хорошо! Она снова и снова воспроизводила в памяти как совершенно случайно оказалась у окна своей спаленки, выходившего на соседний дачный участок. Раньше заглядывать в него для девчонки было настоящее табу.
Когда родители приобрели эту дачу, продававшие её хозяева предупреждали, что окно надо или забить, или вставить гофрированнные стёкла. Владельцы соседнего участка настоятельно требовали этого. И Вика строго выполняла наказ матери. А тут вдруг подошла, машинально распахнула створки окна... и ахнула! За окном чудесное утро, птицы поют на все голоса. Слышался даже кукушкин отсчёт чьих-то лет. Солнце, как медный диск, медленно выползало из-за темнеющей полосы дальнего перелеска. Небольшой пруд блестел, окрашенный розоватым налётом.
Девушка даже зажмурилась от такой красоты, а когда открыла глаза, на соседнем участке, прямо под её окном, стоял парень. Он, сложив ладони "домиком", смотрел на Вику и улыбался. Девушка оперлась на подоконник и... случайно столкнула утюг. - Ой! - воскликнула она.
- Сейчас мы это дело исправим, - проговорил симпатичный сосед и стал озираться вокруг.
- Вон лестница к дому прислонена, - пришла на помощь Вика, угадав намерение парня. Лестницу он установил, а с утюгом пришлось сложнее. Он упал прямо в кусты малины и молодой человек вылез из зарослей малины с ободранными руками, босиком - шлёпанцы остались в раскисшей от полива земле.
- Меня зовут Михаилом, - улыбаясь и обмывая ноги в тазике, проговорил он. - Сейчас я доставлю вам предмет первой необходимости для девчат. И он полез по лестнице вверх, протянул Вике грязный утюг, но спускаться не спешил. Он сел на подоконник Викиной комнаты, стал откровенно разглядывать девушку, смущая ту.
- Вообще-то я только встала и как бы гостей не ждала. Пойду, умоюсь, а Вы перелезайте в комнату - будем пить чай.
Когда девушка вернулась с горячим чайником, парня застала за разглядыванием фотографий, стоящих на комоде. Михаил взял в руки старинное, небольшое зеркало в виде подковы, стоящее за фотографиями. - Такая ненужная вещь и на таком почётном месте... - проговорил он.
- Это память о бабушке. Единственная вещица, сохранившаяся до сих пор. Меня тоже удивляло, что бабуля очень дорожила этим зеркалом. Оно такое старое, уже шелушится, а другая сторона - фанерка приклеенная изолентой. Пусть себе стоИт. Как мама говорила: - Есть не просит. А раньше я Вас не видела, думала что старики - наши соседи одинокие.
- Нет, почему? Бывал я и раньше. Но я дедам не родной внук. С их сыном Валерой мне довелось служить. Был он моим другом. Однажды нас - солдат отправили на тушение пожаров. Помните, наверное, тайга горела. Многие солдаты пострадали и Валерка тоже. В общем: не довезли его до госпиталя. А я вот теперь наведываюсь к старикам. И, знаешь: они просят меня жить у них, ведь я детдомовский. Жилья своего не имею, пожалуй останусь, помогать буду. Устроюсь в полицию - мне уже предлагали. Ну, а сегодня вечером пойдём с тобой в кафе - тут не далеко.
Вика удивлялась напористости Михаила и... своей безвольности. После расставания со своим парнем она дала себе слово, что больше никогда не поверит ни одному человеку мужского пола. Будет всецело отдаваться учёбе, а потом - карьере, но проходя мимо большого трюмо в зале и оглядывая себя, полушутливо произносила: - И такая красота зачахнет на корню! Жаль, очень жаль, но ничего не поделаешь. И вдруг этот сосед!
В помещении кафе было душно, дым, что называется, стоял "коромыслом". Оглушающая музыка давила на уши. И вообще: хотелось на природу, к воде, в тишину. Выпив пару бокалов портвейна, Миша повёл недовольную таким отдыхом девушку домой - к своим дачам. Подходя к домику стариков, Вика очень удивилась. Она всегда, уходя, обходила свой дачный дом, проверяла все ли заперты окна, двери. А это видит: к её окну приставлена лестница. Мишка, когда помог с утюгом, тут же лестницу убрал, сам вышел в дверь.
- Миша, Миша! Да встряхнись же,наконец! Ни так уж много ты и выпил... Смотри: окно моей спальни распахнуто...
- И что? Что из этого следует?
- А то, что внутри кто-то есть. Я тебя не отпускаю, я боюсь... Вика отперла дверь, усадила Михаила на диван, а сама решила обойти комнаты. Когда она вернулась, парень стоял у комода:
- Кажется, я обнаружил пропажу. Нет твоего зеркала. Хотел посмотреться в него: до каких же я чёртиков напился, а его нет.
Утром Вика собиралась поехать в свою городскую квартиру - убраться. Надо так же сходить в университет. Выйдя из домика, она, нос к носу, столкнулась с Михаилом. - Вика! Ты торопишься? Ну, всё равно ты должна знать. Твоё зеркальце у стариков. Всё раскуроченное. Не знаю для чего оно им понадобилось. А ещё - бабушку Галю я на скорой отправил в больницу.
- А-ну, пойдём! - решительно сказала Вика и потащила парня за рукав.
На старом, продырявленном диване сидел старик, вжавшись тщедушным телом в угол. Увидев Вику, он ещё больше съёжившись, проговорил:
- Конечно, не стоило мне этого делать. Но так хотелось узнать правду.
- О чём это вы, Виктор Степанович? - спросила девушка. - Какая правда Вам нужна? И зачем вы зеркало моё взяли? И тут она увидела своё зеркальце. Оно лежало на столике, рядом фанерка и... фотография. На фото молодая, симпатичная девушка, сидящая на скамье, а позади - парень в морской форме.
- Это твоя бабушка - Аллочка, - сдавленным голосом проговорил старик. - Очень я её любил. Мы поженились. Но началась война и меня забрали на фронт. Переписывались, конечно, но всё это не то. Закончилась война и я вернулся к своей Аллочке. Счастью нашему не было конца. Но как-то прибежал вестовой и сказал, чтобы я срочно явился на судно. Мне тогда даже не дали проститься с женой - отправили на Восток. И там я воевал, а когда вернулся, Аллочка была уже замужем за другим. Я встретился с ней, хотел объясниться, но она и слушать не стала. У неё уже была маленькая дочь - твоя мамка. Просил у неё фотографию - вот эту самую, но она не отдала. Сказала, что надёжно спрятала и взглядом показала на это зеркальце. Мамка твоя похожа на меня, я не сомневаюсь, что оставил её беременной. А фото забрал для того, чтобы оно "там" было со мной. Потом женился я на Галине. Она хорошая жена. Родили сына, а он на службе погиб. Не ругай меня, внучка, - еле-еле проговорил старичок. Он укрылся старой фуфайкой. Плечи старика сотрясали рыдания.
- Ты бы, Мишка, проведал в больнице бабу Галю. Как там она? Обиделась на меня. Пусть простит. А фотку эту всё же положи в карман пиджака, что висит за переборкой - там всё моё "смертельное".
Вика с Михаилом вышли на крыльцо. - Охо - хо! Мне уже надо быть на службе. Он торопливо поцеловал девушку и побежал. А Вика вернулась, открыла секретер. Несколькими днями раньше она разбирала бумаги, заодно и фотографии. Много фотографий отправила на выброс. А те, что оставила разложила по кармашкам. А вот и дедушкино фото. Суровый, черноволосый мужчина в чине подполковника смотрел на Вику немигающим взглядом чёрных глаз. - А это что за снимок? - подумалось ей. На фото улыбающийся морячок. Бескозырка лихо заломлена на макушке, светлый, кудрявый чуб распушился на ветру. Как и полагается: морячок в тельняшке, штанины закатаны до колен, опирается на швабру. А глаза! Кажутся прозрачными. Вика знала, как подолгу фотографы усаживают её, чтобы глаза не выглядели белёсыми. Она взглянула в встроенное зеркало в секретере и... ахнула. Увидела тот же блондинистый чуб, но не чуб, а чёлку непослушных, кудрявых волос и те же прозрачные, а вернее - серые глаза.
- Да, дедушка что-то говорил про внучку... Неужели этот старикашка когда-то был таким бравым моряком? Получается, что я и есть его внучка. Так что же я стоЮ? Михаил не скоро придёт. Надо бы что-то приготовить и покормить дедушку, - уже на ходу говорила сама себе Вика.