(история деда Калинкина)
Однажды, по юности, был я влюблён
В соседскую девушку Глашу.
Я полем шагал к ней, в любви окрылён,
Апрельским дыханьем пропахший.
Я к ней приходил с колотушкой в груди
И долго стоял перед дверью.
Мечтаньями душу свою бередил,
В случайное счастье не веря.
На вид – не красавица девка была.
Но, будто бы что-то увидев,
До алого цвета по ней я пылал,
В фантазиях нагл и бесстыден.
Я с ней говорил пречудны;м языком,
Неточного слова пугаясь.
Буквально магнитом меня к ней влекло…
А значит – нельзя, не касаясь…
… и то молоко, что из крынки она
Мне щедро в бокал наливала,
Я пил и пьянел, как от кружки вина
И… было мне всё его мало.
Любили мы вместе гулять по полям,
Вдыхая весны ароматы,
И там не стеснялись себе позволять,…
По юности не виноваты.
Отец этой девушки плотником был
И где-то крестьянствовал днями.
Но если когда нас вдвоём находил,
То в шутку смеялся над нами.
Он в шутку смеялся, а я каменел,
Оставив укол без ответа.
Ответить бы шутке, но, веришь, робел:
Подумать боялся об этом.
Ещё вспоминаю я случай один,
Что в душу вселил мне тревогу:
Морозец по осени землю схватил
И о;зеро тронул немного.
Со школы я выбежал, разгорячён,
Чубастый высокий красавец…
И что мне до льда, коль сам чёрт
Нипочём!..
А лёд, как я помню, был – с палец.
И тут же к открытой воде поскользил,
Слетев по инерции в воду…
И там, бултыхаясь, взахлёб голосил,
Лицом обратившись к народу.
В ответ, через слово, я слышал: «Давай!
Забрасывай ногу!!!.. Бросками!!!..»
Другими словами – тони-погибай,
Сдавая внешкольный экзамен.
Вдруг вижу – судьба!.. От стыда обомлел:
Спасенью обязан Глафире.
… и, мучаясь в чувствах, три дня проболел,
Дыша над картошкой в мундире.
Я к ней с той поры не захаживал… Да-а-а!..
И чуб свой отстриг: наболело…
Она за него и схватила тогда,
Таща из воды моё тело.
Унижен, раздавлен, исчез ухажёр…
Какие тут, на хрен, цветочки!
И на сеновале, покоя лишён,
Я грезил,… дошедши до точки.
Эх, молодость, друг мой, уже не вернуть,
В девятом десятке хромая…
Лишь только когда принимаю на грудь –
Глафиру свою вспоминаю.
Прошло с той поры – шестьдесят восемь лет.
И знаешь, где встретил я старость?
В Глафирином доме. Да Глаши в нём нет.
Но старая память – осталась…