Много, много разных историй рассказывал школьный учитель моего деда. Да так мастерски, так искусно, что и не поймёшь - где правда-истина, где сказочка для юнцов, а где - хмельной бред.
И про щук толщиной в руку, что в нашей речке водились (а мы отродясь ничего крупнее карася не ловили), и про траву, которая зеленее и колосистее была, и про ладную бабу с соседнего села, которая однажды такого борща наварила... А об этом уже попозже расскажу, коль потерпите.
В общем, жил недалеко от нашей деревеньки пожилой мужичок. И мужики, и бабы его сторонились, в избу к нему не совались, больно уж не нашего вида пришелец: и пинжак на нём-то ладно скроенный, и ботинки начищены, будто не по лесным тропам шляется, и лицо выбрито гладенько, что твоё пасхальное яичко... Колдун, не иначе, шептались суеверные.
Однако жил мужичок в своём логове тихо да мирно, в злодеяниях замечен не был. Красавицами не интересовался (не водятся таковые в наших окрестностях, как говаривал мой жених, когда у него голова ещё целёхонька была, до встречи с чугунным котелком). Иными словами - человек как человек, а уж какой леший в наши края его занёс - Бог знает!
Но угораздило однажды дедова учителя, который в ту пору был молод, строен и волосат, отправиться в ту самую соседнюю деревню. На борщ эдакого красавца пригласили. Ну пришёл он в гости, угостился от души, а потом и в баньку заглянуть изволил. Лежит он, значит, на широкой скамье в чём мать родила, веничком дубовым кокетства ради прикрылся, хозяйку поджидает. И вдруг! Не то дымоход нежданно засорился, угарный газ пошёл, не то благовониями какими банщица окурила... А поплыла куда-то деревянная крыша, приоткрылось затуманенное сумеречное небо... И видит гость - стоят шеренгой мужики, такие же обнажённые, сутулые да понурые. Сперва ничего не понял, а заглянул одному в лицо - а там ни рта, ни носа, ни глаз, ну чисто белая перьевая подушка! Перепугался учитель и ка-ак даст дёру из бани - даже портки не натянул.
Бежал он по лесу, надо сказать, немало. Ноги изранены, мошки проклятые в самые нежные места кусают - ужас! Обессилел, думал, уж конец близок - ан нет, замаячила избушка колдуна перед глазами. И сам он, окаянный, сидит на крыльце, картофель чистит в ведерце.
- Что это с тобой приключилось? - вскинул брови ведьмак удивлённо - видать, мысли читать не умеет.
Мужик, отдышавшись слегка, поведал.
- Ничему вас жизнь не учит, - колдун вздохнул, закурил, и выдохнул как-то затейливо, аж клубья дыма пошли. Герой наш поближе придвинулся - согреться.
- А что, говоришь, правда была, не приблазилось? Так и разденут мужиков, и обдерут как медведь малину, и без своего родимого лица даже оставят?
- Это уже сам решай, явь или сон, - хрипло рассмеялся отшельник. - Один, думаешь, бегал тут без штанов да на баб негожих жаловался... Порой и медяка нет валенки на зиму подшить - а туда же...
Мало что из колдуньего бреда понял мужик. Да и до того ли ему было?
- Слушай, друг, принеси мне какую рубаху подлиннее и башмаки, - устало попросил он.
- А золотых на дорожку не отсыпать?
- Ну пожалуйста! - взмолился мужик. - Не то так у тебя и останусь!
- Ни в коем случае! - колдун аж подпрыгнул. - Я мигом!
Метнулся в дом, принёс и штаны, и рубашку, и даже пару башмаков. Сердечно благодарил мужик за выручку и спросил, а что же он в благодарность может дать.
- Ничего мне не надо, - устало пыхнул самокруткой колдун. - Иди восвояси.
Уйти бы дедову учителю и вправду домой - но что-то дёрнуло схорониться в густом орешнике позади забора.
А колдун, едва скрылся незваный гость из виду, снова бегом в избу и давай вещи в котомку запихивать.
- Лети, дружок, к Авдотье, да расскажи ей, что в другие места пора уходить - мало осторожничала, даже деревенские простаки что-то заприметили, - сказал сидящему на подоконнике ворону. Птица каркнула, расправила крылья - и улетела в ту сторону, откуда мужик прибежал.
Хозяин выдвинул из-под лавки сундучок, раскрыл его. А там - что за жуть! Тьма масок - одна другой страшнее.
- Кто на новенького? - взял колдун одну личину, да как ударится оземь! И пропало тело человечье, растворилось в воздухе. Только закрутился над пыльным дощатым полом маленький вихрь - ночи чернее... Раз - и стоит посередь избы другой мужичок, как две капли на дедова учителя похож. Только глаза совсем дикие, зелёные-зелёные, как у кошки.
Скрипнуло крыльцо - тут и Авдотья пожаловала, та самая банщица.
- И не надоест тебе никак эти морды собирать? - произнесла с укором. - Пять веков с тобой живём - а всё едино! Поселились бы на каком болоте, сидели спокойно да не трогали всяких дураков!
- Что деревенские бабы, что ты - одинаковые! - рассердился супруг. - В болоте бы засесть, курей разводить - и не надо другого счастья! А мужчина, он всегда искатель... Он всегда охотник!
- Великая добыча - душа дурака!
Переругиваясь, подхватили котомки, взвалили на плечи сундук - и удалились в лесную чащу. И никакой нечистой силы в наших краях с тех пор не объявлялось.
Обо всём этом знаю я от деда, а он, стало быть - от учителя своего, который, с колдунами повстречавшись да их разговоры подслушав, отнюдь не устрашился и молодёжи начал пересказывать - в назидание. Да только парни наши себя раздумьями не утруждают, а просто веселятся, в речку сигают, костры жгут и песни горлопанят. А девки помалкивают и только глазами хитро-хитро поблескивают.
А я вам всё пересказала, как сама знаю от деда, и попрошу меня не винить, ежели вдруг что не по сердцу пришлось.