Он вдруг осознал, насколько узка тропинка, по которой ему приходится передвигаться, пытаясь сохранить статус-кво, чтобы ни одна из женщин не узнала правды. Иначе вспыхнет цепная реакция, и мало ему не покажется. Мало никому не покажется!
Почему-то вспомнился читанный когда-то в юности рассказ Рэя Бредбери «И грянул гром», где в прошлом нельзя было даже раздавить бабочку. Его тропинка – по сути, та же антигравитационная тропа, и он рискует ничуть не меньше охотника-любителя Экельса, главного героя того самого рассказа. Один неверный шаг – и ты засвечен, тебя ничего не спасет.
- Почему ж ты дура, - возразил он, выйдя на кухню и приобняв жену за талию. – Ты мудрая женщина, выбрала лучшего. Эта твоя… знакомая… как ее? Светлана, кажется… Она не может выбрать, ей попадаются все какие-то… Помнишь, как у Евтушенко:
А ходят в праздной суете
Разнообразные, не те.
Зинаида шутя отмахнулась от него:
- Иди уж, не готов у меня еще ужин. Нашел, когда поэзию вспоминать!
- Ты лучше поведай, как у нее в квартире, – не отставал супруг, изнемогая от любопытства. – Я имею в виду, большое количество любовников наверняка накладывает какой-то отпечаток на интерьер. Или я ошибаюсь?
- По крайней мере, я не заметила. Она коллекционирует фиалки, их у нее огромное количество – целая оранжерея. О цветах может рассказывать часами. Но фиалки, сам понимаешь, не любовники, их количество ни о чем не говорит.
- Как знать, как знать…
Если до этой фразы у Ильи оставалась пусть крохотная, но надежда на то, что это могло быть простым совпадением, то слова Зинаиды об увлечении новой знакомой фиалками эту надежду кремировали и пепел развеяли по ветру: двух таких совпадений совершенно точно быть не могло.
Он незаметно ущипнул себя: ему не снится и не мерещится, любовница и жена являются подругами, между которыми нет секретов. Каким-то неведомым образом они сблизились и начали доверять друг дружке абсолютно все.
Стерхов, это западня!
Самым отвратительным было то, что назад ситуацию уже не отмотать: жена не поймет, с чего бы вдруг муженек, так ратовавший за этот переезд, вдруг начнет настаивать на возвращении в родные пенаты. Или дух авантюризма его больше не вдохновляет?
Илья обнаружил, что чрезмерно углубился в свои проблемы, а тем временем Зинаида, переворачивая на шкворчащей сковороде куски минтая, о чем-то убежденно талдычит. Он прислушался:
- Всегда завидовала таким девчонкам. Круть-верть несколько романов одновременно. И когда только успевают?! Еще в школе, помню, у некоторых получалось. Зулька, подружка моя… Зачем, говорит, привязываться к одному, все равно что все яйца класть в одну корзину. Потом, если что, будет очень больно. А когда у тебя несколько подпорок…
- Подпорки – это лохи-пацаны, - вставил Илья уточнение, чтобы у супруги не возникло ощущения, будто она разговаривает сама с собою. - Которые ни сном, ни духом не ведают, что составляют собой целый гарем?
- Гарем – это, конечно, чересчур, - усмехнулась Зинаида, доставая из подвесного шкафчика две тарелки. – Так, компашка.
После ужина Илья вышел на лоджию покурить. Автоматически прикинул: лоджия Ланы находилась на другой стороне дома, его увидеть девушка никак не могла. Конечно, существовал определенный риск, что любовница его «сфотографирует» снизу, прогуливаясь вечером по аллее парка. Однако в сумерках это было маловероятно.
Неожиданно взгляд зацепился за мужской силуэт, медленно фланирующий по асфальту вдоль аккуратно подстриженных тополей. Доктор не сразу понял – чем прохожий мог привлечь его внимание.
Куртка, джинсы, кроссовки, спортивная шапочка…
Может, походка?
Догадка явилась вместе с очередной затяжкой: на мужчине была точь-в-точь такая же стеганая импортная куртка с вельветовым воротником, которую доктор сегодня видел на Ваське-разведчике.
Но это было не главное. Стерхов вспомнил, на ком еще он видел такую же. Проходя в тот злополучный день по вестибюлю поликлиники, он боковым зрением зафиксировал, как недавно выскочивший из его кабинета Барсуков получал в гардеробе одежду. Совпадало все: цвет, фасон, воротник, даже размер, кажется. Доктор готов был поклясться в этом!