Я была ещё совсем ребёнком, но однако же понимала, что наша семья жила бедно. Можно сказать - нищенски. Домик наш был крохотный: зал, в котором располагалась наша не маленькая семейка, и кухонька. В этом смысле бабушке нашей повезло. У неё было отдельное место - старая, железная кровать с панцирной сеткой стояла за печкой. И я очень любила спать с ней. Бабуля была не против. Она часто рассказывала мне о своём детстве или сказки. А вот мама возражала:
- Сама нормально не спишь и бабушка не высыпается через тебя, а ведь у неё столько работы по дому...- ворчала она.
Я смотрела на бабушку и слёзы невольно наворачивались на глаза. А бабушка стояла за спиной мамы и прикладывала палец к губам: молчи, мол, не плачь.
По утрам первой вставала мама, готовила завтрак для папы и брата Серёги. Потом что-то запихивала себе в рот и убегала, застёгивая на ходу пальто. И, наконец, наступало наше время. Мы с бабушкой никуда не торопились. Я даже не спешила побыстрее позавтракать и бежать на улицу, к подружкам. Мне нравилось, как бабушка "воспитывала" меня. Каждое наше действие она сопровождала наставлениями и практическими показами.
- Ну, что, внученька. Ты уже встала? Что нужно сказать?
- Доброе утро, бабушка! - восклицала я и бежала к кошке Майке пожелать и ей доброго утра.
- Что дальше? - спрашивала она.
- Надо заправить кровати и убраться в доме, - не задумываясь, отвечала я, так как это повторялось изо дня в день.
- Приступай! - воинственным тоном произносила она. Сама же шла умываться, потом - в кухню готовить что-то на завтрак.
- Бабушка! А у Серёжки под подушкой опять фонарик лежит и книжка, - "шпионила" я про брата.
- Это плохо! Это очень плохо. Кончится тем, что у твоего брата начнутся проблемы со зрением.
- Ага! - поддакивала я, ехидно состроив рожицу. Закончив уборку, я брала старенькое покрывало, расстилала посредине зала и начинала делать зарядку. Я всегда очень старалась, чтобы бабушка меня хвалила.
- Вот за это ты молодец! Каждый день надо делать упражнения, чтобы росла крепенькой, не болела.
- А папа и мама, и Серёга зарядку не делают. Они, видите ли, не успевают. Скоро станут дряхлыми, старыми, как ты, бабуля. Правда ведь!
- Ты считаешь - я очень дряхлая? Впрочем так оно и есть. Родители твои на работе так "назарядничаются", что ай-ай! А Сергунька, наверное, в школе делает.
Потом мы садимся завтракать. Я стараюсь во всём подражать бабушке. Она макает бублики в тёплое молоко и я тоже. Она намазывает повидло на кусочек хлеба и я протягиваю свой хлеб, чтобы и мне намазала. После завтрака бабушка ходит по дому, поправляет мой убор и рассказывает что-то интересное.
Время от времени мы устраиваем в доме "ревизию". Это значит - вытряхиваем содержимое ящиков комода, шифоньера, тумбочек. Потом складываем всё обратно и на некоторое время в них воцаряется образцовый порядок. Но больше всего я любила перебирать бабушкины "сокровища" - её старинные украшения. Бабуля, в который раз, объясняла мне откуда и как появилось у неё или колечко, или бусы, колье, браслет... Но вот к одной бархатной коробочке чёрного цвета мне нельзя было даже притрагиваться. А как же "запретный плод?" Это бабушкино сокровище меня притягивало, как магнит. И, видя моё нетерпение, она пообещала отдать эту коробочку когда немного подрасту.
- И когда я ещё подрасту? Всякое терпение лопнет! - думала я.
Дом наш маленький, а двор мне казался просто необъятным. В нём мы прыгали, играла в "Штандер", устраивали "догонялки". Серёга смастерил ходули и ходил на них. Зимой мы сооружали крепость из снега, заливали горку и катались. Но с некоторых пор в наш огромный, прекрасный двор стала завозить брёвна, доски, щебень, песок.
- Лишить детей двора! Это ж надо додуматься. Но им видней! - ворчала бабушка.
А это я уже закончила третий класс. Был конец мая. Начались летние каникулы. Как-то утром ко мне на кровать подсела мама, пожелала доброго утра и сказала, что мне надо уехать на всё лето. А Сергей, мол, поедет в трудовой лагерь.
- Как уехать? И я не увижу как вы будите строить другой дом? Зачем же тогда об этом всю зиму говорили? Нет! Я никуда не поеду! - заявила я.
- Однако же, придётся. Детям не место на строительстве. В августе вернёшься - тебя будет ждать твоя собственная комната. Поживёшь пока у бабы Симы.
Последний раз я гостила у бабушки Симы когда мне было лет пять. Я представила себе эту огромную, надменную старуху и мурашки побежали по спине. Мне тогда она представлялась здоровой, как водокачка. Всё утро я проплакала. Твердила, что хочу видеть как получается моя собственная комната.. А потом вспомнила про свою маленькую, любимую бабуличку Клаву:
- А бабушка где будет?
- Бабуля здесь нужна, - ответила мама. - А ты собирайся.
Ну, тут я уж совсем разревелась. Подошла бабушка, стала вытирать мне передником слёзы:
- Не плачь, внученька! Не плачь, моя ягодка! Я подарю тебе вот это! И протянула на ладони мне своё "сокровище" - чёрную, бархатную коробочку.
- Бабуленька! А как же ты без неё? Ты же говорила, что у тебя ничего дороже этого нет.
- Ну ты же не навсегда уезжаешь. Осенью тебе в школу. А я вас буду дожидаться.
- Кого это вас? - спрашиваю.
- Тебя, Танечка, и Таточку.
- Какую ещё Таточку?
- А вот эту! - и бабушка открыла коробочку. В ней лежал чёрный овал. На его фоне из белого камня головка прекрасной девушки. В мочке ушка сверкает крохотный камешек, на лбу уложена колечками чёлка. Я разочарованно смотрела на КАМЕЮ и думала про себя: - Какая же я - дурёха! Столько лет мне рисовались в голове необычайные драгоценности, а тут... Видя моё разочарование, бабушка сказала, что это она настояла, чтобы меня назвали Таней, как и её бабушку. На обратной стороне был надпись: "Любимой Таточке на долгую память".
- Бабушка! Это же Таточке, а не мне, - говорю.
- А раньше Татьян называли Татами. Так примерно выглядела моя бабушка в дни молодости. Это было очень давно, после революции.
Меня увезли в деревню. То ли я выросла, то ли бабушка Серафима постарела, но она уже мне не казалась огромной. И вообще; лето я провела здОрово. Много купалась, ходила с бабушкой и деревенскими ребятами в лес. Собирала грибы, а баба Сима их сортировала. Она сшила мне платье и сарафан, девчонки обзавидовались. И сырники мои любимые она пекла часто. Всё хорошо, но так, порой, тянет домой... В такие минуты я доставала камею, подолгу любовалась ею. И, заметив это, бабушка Сима однажды спросила:
- Что-то ты от меня прячешь, Татушка?
- Как, как ты меня назвала? Татушкой? А почему?
- Не знаю... раньше так звали Татьян.
Она ушла в другую комнату и вынесла на ладони точно такую же бархатную коробочку чёрного цвета. Откинула крышечку... и я увидела КАМЕЮ. Правда, наоборот: овал был белым, а головка девушки чёрной. И так же поблёскивала серёжка в ушке. Не было и надписи.
В конце августа за мной приехал папа. И я, тепло распрощавшись с бабушкой Серафимой, уехала. Подъезжали к дому уже затемно. И всё же я успела разглядеть дом снаружи, а потом и всё внутри. Утром проснулась раньше всех и снова обошла наши владения: погладила замысловатую кладку стен, открывала и закрывала двери, - нет, не скрипят! - ну не к чему придраться! В моей комнате папа повесил небольшое зеркало. А я вбила гвоздики и повесила на них камеи с обеих сторон.
Мне уже семнадцать и я сдала все экзамены. Позади школьные годы, в необозримом будущем меня ждёт прекрасная жизнь, ну, а завтра...завтра - последний звонок, последний школьный бал. Родители купили мне красивое, воздушное платье. Я повесила его на дверцу шифоньера. Под платьем стоят туфли-лодочки. Из ящика письменного стола достаю футляр с серёжками-гвоздиками. Кстати: подарок обеих моих бабушек. Я осторожно одеваю серёжки, взгляд невольно падает на камею.
- Ба! Как же я похожа на этих старинных барышень! И так же поблескивают серёжки, и так же уложена колечками чёлка!
Мне пятьдесят. У меня двое внуков и маленькая внучка. Она очень любопытна, всё время тянет ручонки к моим "сокровищам", моим камеям. Придётся, наверное, снять до времени. Когда-нибудь я их сама отдам внучке, пусть бережёт эти семейные реликвии - "сокровища", как берегли их мои бабушки, а потом и я.