Причиняя боль своей собеседнице,
я произнес воинственно и намеренно:
«Беспечная радость - дитя любви и мира -
уже давно в наших сердцах испарилась».
Проделав немыслимый круг, мысли мои обретали мрачность,
мне все яснее становился смысл этой любовной сумятицы.
«Чушь! – произнесла она в свою очередь, -
не любовь надо винить в нравственной неустойчивости».