Не блямкай!
Так Зуселевна останавливала словопотоки.
Зусечества детство златое.
Зус выглядит вроде подвоя.
Все живы вокруг, кроме мух.
Бежит наобум и не "бух".
Бог-папа врачует Зу ранку;
Зус в детстве не видел полянку,
но лез и засел на ветвях
и мял абрикосы в зубах.
Так медленно время случалось
и жизнь в нём вполне помещалась.
Шехина шептала: "Взрослей!".
И Ева была. Был и змей.
С ним райские кущи-кусты
совсем не бывали пусты.
Так время могло и скончаться:
отбыл бы Зус срок будто цаца.
Без войн был бы вбит в "ничего"
и в мiрѣ не ждали б его.
Звѣзда золотая, вприглядку,
не выжигала б сетчатку.
В пучине б не сгинул как шкет.
А нож? Нежен, не пистолет.
Теперь же, скажите на милость,
почто всё влачилось и длилось.
Примечания
Зуселевна -- мать Зуса.
Зус ещё не видел леса и моря,
но во дворе росло дерево познания добра и зла, с которого и сорвался Зус.
Сколько ни жить, понять мiръ не дано.
Евочка-девочка летом ставила Зуса на глиняный пол и приговаривала: "Мальчик и девочка стоят голенькие." В арочных кустах Евочка делала уколы в попку.
Шехина -- это мама Зуса. Слилась с Полиной Максимовной, учительницей. Вскладчину они купили в Вознесенске двухтомник Паустовского для Зусика-Адамчика.