Грибочки жареные, с картошечкой, икорки красной, на блинчик с маслом. Селёдочки пряной, в масле, нарезанной маленькими кусочками и зеленушки поверху посыпать. Мягкий, свежий хлеб с хрустящей корочкой. Шпикачики, разрезанные по краям, чтобы сало изнутри истекало соком и шкворчало по-утреннему весело, а брызги нет-нет, да и покусывали кожу, когда перекладываешь на тарелку. Лучок репчатый, колечками. И всё это безобразие под пузатый запотевший графинчик холодной водочки, гордо стоящей посередине стола... Мама рОдная, где я?! В раю! Вот и архангел Михаил, он же Мишаня, сосед сверху, опустился ко мне, грешному, на этаж, словно на крыльях и сидит напротив. Ожидает. Вдумчиво курит и сосредоточенно наблюдает за моими приготовлениями.
Телек выключен, чтобы не портил аппетит, баб нет (пока), чтобы не портили правильный настрой. По помещению плывёт аромат сирени, несколько веток которой стоят в банке с водой (спасибо дочке, перед отъездом на дачу нарвала). Нирвана близко.
Мишаня гасит окурок. Я, стоя, открываю графин. Разливаю содержимое по рюмкам. Ставлю одну рюмку перед Мишаней. Закрываю графин. Сажусь на своё место. Беру свою рюмку, Мишаня свою. "Нас мало избранных", торжественно произношу я, поднимая налитое. "Счастливцев праздных!" - продолжает Мишаня, поднимая вслед за мной. Мы чокаемся и, пока хрустальный звон достигает своего апогея, а затем медленно затихает, теряясь где-то в иных, недоступных слуху и разуму, мирах - дружно выдохнув, "Ху!" - опрокидываем в себя прозрачный, как кристал и ледяной, как северные дали, напиток. Ставим рюмки на стол. Нюхаем хлеб, но закусывать не спешим. За окном кричат чайки. "К дождю", - глубокомысленно произносит Мишаня. "Понял", - отвечаю я и наливаю по-второй.
Путешествие в чертоги неизведанного начинается...