Промерзла дорога, не видно ни зги,
И льдом покрывает деревья буран.
Метелица, страж преисподней зимы,
Кнутом бьет по ставням избушек крестьян.
На небе, сквозь волны чернеющей мглы,
Мерцает прозрачным сияньем Луна.
А хмурые тучи, как будто орлы,
Парят над долиной холодного сна.
И только замерзший от вьюг паренёк,
Укутавшись в старый, облезлый тулуп,
Сквозь снежную бурю по полю идет,
Синяк багровеет у сомкнутых губ.
Он жмурится, ёжится, сильно дрожит,
Но хмурится, злится ночная пурга.
И, кажется, в этот отчаянный миг:
Погубят страдальца во тьме холода.
Вдруг резко ветрило морозный утих,
И юноша голову робко поднял,
Глядит: перед ним появился старик,
Он будто бы вьюгу рукой прогонял.
- Куда держишь путь ты в такой поздний час? -
У юноши старец сурово спросил, -
Последний луч солнца давно уж погас,
Мрак пустоши вечного льда наступил.
- Вы кто? – прошептал паренек, замерзая.
- Я тот, кто из холода лепит хрусталь,
Кому подчиняется стужа седая,
Последний владыка зимы - Князь Февраль.
Дрожа от мороза, несчастный страдалец
Пред старцем седым на колени упал.
Почти обессилев, вечерний скиталец
Сквозь слезы и боль все ему рассказал:
"Помилуйте, старче! Прошу, не губите
Меня белой смертью - холодной пургой.
Свирепую вьюгу, молю, усмирите.
Не дайте погибнуть в ночи ледяной!
Два года назад мою мать схоронили:
От долгой болезни скончалась она.
Недолго вдвоем мы с отцом в доме жили,
Недолго по ней тосковал он без сна.
Как только весна всем тепло подарила,
Женился отец на жестокой вдове,
Она беспричинно всех в доме бранила,
И прятала розги в своем рукаве.
Как с первого взгляда меня невзлюбила,
Я стал ее вечным безвольным рабом.
День каждый лишь хлебушком черствым кормила
И часто меня погоняла бичом.
Сегодня в ворота беда постучала:
Отец не вернулся с кулачных боев.
К себе его смерть этой ночью прибрала:
Погиб от ударов стальных кулаков.
Когда прилетела весть в наши хоромы,
Оплакивать мачеха стала отца,
От горя рвала на себе она космы,
Но хитрость и злость не исчезли с лица.
Та весть, как стрела, мое сердце пронзила,
И ядом змеиным по мне протекла.
Когда мою душу тревога томила,
Случайно кувшин я столкнул со стола.
Тут мачеха злая мгновенно вспылила
И стала браниться опять на меня.
И гнев раздувался, как мрачная сила,
Как пламя зловещего света огня.
"Поди же ты прочь, мне не нужен рот лишний!" -
Сказала жестоко и яро она.
"Поди же ты прочь, бестолковый, бесстыжий!
Пусть даст тебе кров за окном темнота!"
Затем меня снова бичом отхлестала,
Из дома родного навек прогнала.
А к вечеру вьюга опять заиграла,
Взревела полярным медведем пурга.
Прошу, не губите меня, добрый княже!
Мне некуда больше идти в темноте,
Путь дальше покрыт для меня черной сажей...
Не дайте погибнуть в заснеженной мгле!"
И сжалился князь над скитальцем несчастным:
"Бед много ты в жизни своей повидал...
Но больше не будешь ты знать дней ненастных,
Поедешь со мной во дворец из зеркал!"
-А как тебя звать? - Висогором все кличут -
- Ну что же, послушай, малое дитя:
Теперь никогда тебя беды не сыщут,
И будешь учиться всему у меня.
И дунул февраль ветром диким, свирепым,
Примчался к нему белоснежный скакун.
Помчались они по дороге волшебной
В огромный дворец посреди снежных дюн.
Никто с той поры не видал Висогора,
Но после той страшной и мрачной пурги,
Стал месяц зимою сияньем авроры
Светиться ночами до первой зари.