Девятнадцатый век,
Беспощадно раскошен,
Бесконечно изящен и для моды дотошен,
Нежным облаком,
В мир ниспустился муслин,
Легче самых нежнейших и мягких перин,
Девы искренне, радостно тихой печалью,
Оголенные нимфы ему отдавали,
И он благодарен был,
Сей пронапасти,
И смоченный влагой,
Был на них беспристрастен,
Он сковывал взгляды случайных прохожих,
В том платье на Ангела была похожа,
И ветер без зависти ввысь возносил,
Легкой вуалью струящихся складок,
Терпким испугом, оставив без сил,
Легкую нежность развеив усладой.
И томно под нею струились тела,
И руки так трепетно что-то искали,
И словно бы счастьем искрились глаза,
Мир волшебством безисходно пьянил,
И лишь об одном девы все забывали.
Нежность прекрасна на теплом дворе,
В райских лучах, что на солнце ласкали,
Сегодня зима уж метелью в окне,
Под нежный и мокрый подол завевая,
Студеным дыханьем и вьюгой,
Муслин,
В холодных обьятьях тепло забирает.
И что от желаний, тела не согреть,
Беспечная мода от яркого бала,
Пожаром в груди возмутится теперь,
Морозное горе из зимнего Ада.
И тихой печалью дыханье хранит,
И тайну шикарного нежного платья,
Она не расскажет и молча уж спит,
Запрятав внутри все секреты для счастья.
И скольким ещё, обольстившим ту ткань,
Муслиновым счастьем, тогда овладели,
И скольким нежнейшим и кротким губам,
Молчать приказали покоем метели.
Тот век до сегодня остался в сердцах,
Изысканной тайной прекрасного платья,
Муслин тогда таял в девичьих руках,
Обманчиво им посылая обьятья.