***

Удариться бы в истинную веру,
чтоб только что не слышишь Божий глас,
незримым, но могущественным сферам
оставив труд заботиться о нас.

И больше не испытывать сомнений
на этом перекрученном пути,
сквозь бури, ураганы и кистени
спокойно и уверенно идти.

Одно тревожит: карцером, острогом
от местных правил за версту разит,
где я не человек, хранимый Богом,
а мелкий и опасный паразит.

И мне вовек запрещено всё это
и, плюс, вот это мне запрещено.
Взамен же нескончаемым запретам
дано лишь покаяние одно.

В чём каяться? Не в том ли, что случайно
нам жребий выпал очутиться здесь,
где, выживая, днями и ночами
мы вынуждены вон из кожи лезть.

А где-то очень высоко над нами
какой-то Бог, серьёзен и сердит,
не поддержав ни жестом, ни словами,
как вертухай над лагерем парит

и наблюдает, как там человеки,
судьбу и жребий выпавший кляня,
растрачивая силы до копейки,
блюдут суровый распорядок дня.

Я, может быть, чего не понимаю
и рассуждаю словно имбецил,
но всё же Бог не стал бы  вертухаем
и даже раз прощенья б попросил.