В мокрой траве землянику ищу…
Здесь хорошо орляку и хвощу,
мху на коряжке, жуку на травинке…
Завтра по Дуне Черновой поминки,
девять покойнице минуло дён…
- Как не прийти-то? Конешно, придем.
Всё, как велела Авдотьюшка наша:
щи да блины, да молочная каша,
да земляничный остуженный взвар…
Как же могуч и богат он, и стар –
лес, подступающий прямо к могилам!
Ты, Евдокия, сама помоги нам,
завтра тебя помянуть хорошо:
долог твой век был, да враз и прошел.
Кто мне подсказывал, где земляника?
- Вон, под валун, за кусток загляни-ка,
тропкой вон тою спустись к родникам…
- Дуся, не ты ли? Твой глаз проникал
всюду, и ты возвращалась богата –
в тихом и ласковом свете заката –
с ягодой спелой, пахучим грибом…
На валунке посидевши рябом,
вставши, всегда его, помню, погладишь,
а с человеком иным не поладишь -
так рассерчаешь, что только держись:
мол, не пущу за калитку ни в жисть
ни самого, ни ее, ни дружка...
..После пойдешь, отнесешь пирожка.
Ягоду в избу твою принесла я:
бродит собака – глухая, незлая,
сын и невестка сидят на крыльце…
Не о конце это, нет – о венце.