Моё сумрачное безумие
свидетельница духа
в котором не осталось ничего, кроме ярости
бросающей вызов всему, чему только возможно
и смех, смех, смех
через всё, что проявилось в негативе лет
всё, что удалось сохранить
всё остальное, что было -
накипь этого мира
сошла, как подошедшее к концу путешествие
где мать всех дураков
страстно даёт заведомо невыполнимые обещания
а её детей
называют забавным словом - люди
я так и не смог разгадать их загадку
на первый взгляд, они исполняют бытие
но это не так
и я с самого начала чувствовал, что всё это дело -
дурно пахнет
и более того, я должен отметить
что имитировать поведение в зверинце -
новое приключение с неизвестными от поехавшего садиста
математика помешанных на случайностях
как вещь в себе
и чем это сквозит, ожигая спину?
Очередным умолчанием амбициозного недоумка?
Насколько невежественна его жажда
настолько отстранённо всё то, чего с меня хватит
с каждым новым днём
будто бы этого каждый день мало
каждый день - это совершенно безобразные выходки
невероятные и изощрённые в своём многообразии по кругу
словно погрязший в своей путанице полоумный социопат
выглядывающий в окно с глубочайшим подозрением
в ожидании очередного выкрутаса такой переменчивой среды
где причина - есть следствие, а следствие - причина
где сбрендивший адепт трансцендентных трансляций
провозглашает сигналы точного времени
и зеваки подводят часы
ничто не возможно ни показать, ни объяснить
поэтому я иду не соприкасаясь
кто-то в очередной раз не выдерживает
и бежит к открытому окну
"Везунчик", - думаю я,
пропуская его отчаяние в свободное падение
уйти по сердцу, ни на что не польстившись
повезло - так повезло
хоть и подобное предприятие
весьма сомнительно в ясности
и крайне подозрительно в беспристрастности
и всё же...
какому живому есть до всего этого дело?
Ведь он умирает во имя того, чтобы остаться в живых
кому нужна близорукая жизнь на верёвочке?
Ответ очевиден - всем
всем своим существом
всей своей жаждой
они заклинают каждый день
и поэтому он происходит снова и снова
эти сделанные из песка тени
этот кругосвет отпущенного
раскрывается рука
вспорох крыльев
толчки солнца в спину
и всё, что можно сделать -
это на какой то миг изменить движение маятника
естественный ход возвращается
как пущенная стрела
никем из ниоткуда
как гранёный стакан в суриковой пивной
разлетающийся мелкими осколками
по вышарканной плитке пола.