А помнится такая ерунда:
Тому лет тридцать, светлый парус тюля,
В стакане сорняки – букет июля –
И на полу разлитая вода.
А главное не помнишь, хоть убей,
Ни города, ни улицы, ни дома.
Там на стене отсвечивал бордово
Закат под бормотанье голубей.
Всё плавилось от ласковости слов,
От новизны нахлынувшего чувства.
А счастье на двоих – уже искусство.
А одиночество – сноровка, ремесло.
Но помнится такая ерунда:
Стакан, цветы и контур голубиный.
Не поддаются памяти глубины –
Откуда на полу взялась вода.
И вдруг увидишь – валится на бок
Стакан с букетом под напором тюля,
И ухмыльнётся в нынешнем июле
Забывчивости ироничный бог.