Больница
Те, кто никогда не бывал в больнице, наверное, потеряли целый пласт жизни. Совсем не потому, что не болели, это как раз хорошо, пусть будут и дальше здоровы. А потому, что в больнице идет своя своеобразная жизнь людей, с которыми мы сталкиваемся подчас только там.
« Смотрите на него – он же настоящий коммунист, давно уже таких не видел!» - Чекрыжев, улыбаясь, заломив руки за голову, обращался ко всем в палате. «Надо же, а я думал, таких уже нет». Я сердито отвернулся. Каждый день после одиннадцати утра, после обхода врачей, у нас начиналась полемика.
В этой палате собрались люди средних лет. Кому-то балка свалилась на голову, и теперь там что-то стукало и шумело, у кого-то голова непрестанно болела и т.д. В общем, здесь в неврологическом отделении 6-ой ташкентской горбольницы во второй палате лежали мужики с разными нервными расстройствами.
Сам Чекрыжев выглядел вполне прилично, если бы не больничная роба, ни за что бы не сказал, что он болен. Он был среднего роста с виду крепким с круглой светловолосой головой и, мне казалось, чуть хитрыми глазами.
И всегда казалось, что он говорит меньше, чем знает. А знал он много. Он, например, говорил, что знает таких людей, с которыми нам лучше бы не связываться. А эти люди говорят, что скоро всему Союзу будет «кранты».
Вот это и был предмет сегодняшней полемики. Уже во всю шла перестройка, точнее нас призывали перестраиваться. Вот только, как и куда было непонятно, потому что я тогда работал на авиазаводе, а он в то время работал, как часы.
Машина ИЛ-76 набрала темп, вылетала с завода по шесть раз в месяц, и ничего не предвещало никаких изменений. Жизнь на заводе была настолько своя, что все происходящее в Союзе, казалось просто очередной, еще одной вехой на нашем «славном» пути. Ну, пошумят, примут решения, распространят, внедрят - да, все это проходили. Поэтому я Чекрыжеву противоречил, доказывая, что он гонит напраслину. Полемика разрядилась тем, что к молодому высокому кудрявому, довольно худому парню, пришла жена.
Она была тоже довольно худая в очках и тоже высокая. Как они обнимались, как целовались! А потом разом исчезли. Но мы уже были в курсе: Толик только женился, еще женой не насладился и, когда она приходила в свой обед, они немедленно брали такси и сматывались домой.
Мы их с улыбками поощрительно провожали, приветственно помахивая руками, а Толик, когда через час возвращался, кстати, очень довольный, говорил, что просто он не может передать то чувство, которое его охватывает при виде жены. Даже, говорит, боли в нижней части испытывает от желания, вам этого не понять. Ага, как же! Мы другие что ли? Но желание у них было взаимным, и они это проделывали каждый день.
Вскоре начинались очередные процедуры, они мало чем отличались от утренних, по крайней мере, для нашей палаты – уколы в верхнюю часть заднего места. Все на это дело шли покорно и удовлетворенные возвращались. Особенно мне нравилось, когда укол делала одна симпатичная медсестра: она шлепком вставляла иглу, а со шприцом или без, никогда не мог отгадать.
Но под это шлепок не чувствовалась боль от самого укола. Я подсчитал, что мне за месяц сделали уколов под сто и стали появляться на мягком месте совсем не мягкие шишки. А утром в палату обычно приходила молодая и очень красивая женщина - врач. Перед обходом она подходила к зеркалу и при всех, не стесняясь, «приводила в порядок» свои темно - каштановые густые волосы.
Она их укладывала, была довольна, что все на нее смотрят, и мы тоже были довольны, глядя, как при этом однообразии жизни в больнице, к нам приходит такая красивая стройная женщина по имени Бэлла Александровна. Потом она к каждому подсаживалась и вела опросы, что тоже было приятно.
«Ну, это еще не врач» - говорила о ней заведующая неврологическим отделением Зоря Яковлевна Раппопорт. Она тоже делала обходы и тогда у нас уверенность в нашем лечении возрастала.
Вот я сюда и попал благодаря Зоре Яковлевне. А началось все с параллельного онемения ног. Что за чертовщина! Я срывался с рабочего места и быстро шел в цех, как будто мне там что-то срочно надо, потом возвращался, но мурашки по ногам продолжали бегать. Когда об этом явлении сказал жене, она и посоветовалась со знакомым врачом Зорей Яковлевной.
Та сказала: «Немедленно ко мне!» И сразу выписала направление. Да, я успел во время. Здесь убедился в системности лечения и последующих физиотерапевтических процедурах. Сам корпус больницы выглядел не очень, но внутри были ковры, тихо и только, заглядывая в двери палат, можно было понять, что это больница, если конечно не считать, что и по коридору время от времени ходили люди в больничных халатах. Прогуливаясь так по коридору, увидел, как в пустой палате санитарка пыжится, переставляя зачем-то кровати.
Увидев меня, попросила помочь. Я подошел, вместе подвинули, но что-то со мной случилось. Наверное, в результате лежания в больнице, организм был ослаблен. На следующее утро почувствовал, как мою спину всю сжало, скрутило. Пошел к Зоре Яковлевне. Та сказала: «Ну, я прямо чувствовала, что с Вами что-нибудь случится». Подозвала массажистку, и что-то ей сказала. Та отвела меня немедленно в свой кабинет и сделала такой массаж, что я и вправду вернулся оттуда как огурчик.
Больше ничего не болело, но кровати я тоже больше не рисковал помогать перетаскивать. По крайней мере, до полной поправки.
Вообще мне «везло» с больницами. Однажды начал испытывать дискомфорт в груди, а я тогда ходил в клуб «Здоровья», что на берегу реки Анхор, (как раз решил укрепить свое здоровье после выхода с шестой горбольницы). Там была сауна, из которой потные летели в холоднющий Анхор. Красота!
Потом волейбол или баскетбол, или настольный теннис, в общем все прекрасно, пока не почувствовал вот этот самый дискомфорт. Как раз в это время на эту спортбазу был принят молодой врач. Даже фамилию помню – Кагарлицкий. Когда я к нему обратился, он сразу мне начал показывать все свои дипломы об образовании.
Он их вертел перед носом, вставал, садился и бесконечно чего-то болтал. А я все ждал, когда же начнем прямой разговор по делу. Наконец, он сказал, что надо хорошо откашляться, чтобы все «выскочило». Для этого надо искусственно вызвать чих, а вот для этого надо сунуть в нос две еловые веточки.
Он пошел во двор базы, сорвал там несколько веточек и приказал мне сунуть их в нос поглубже. Видя, что у меня это не здорово получается, он сам продемонстрировал: у него в самом деле получалось хорошо – он чихал на славу. Вот с этими палочками я от него ушел лечиться, заплатив за первый визит небольшую сумму. Но с каждым визитом сумма увеличивалась.
Когда я окончательно понял, что кроме трепотни от него ничего не добьешься, я решил, при случае, сказать об этом директору базы Льву Семеновичу Свердлову, очень хорошему толковому человеку, который до этой базы, кстати, был директором Стадиона «Пахтакор».
Но разговор с ним оказался коротким. «А я его выгнал, аферист какой-то. Показал мне свою кучу дипломов, как не поверить? А тут до тебя и женщины приходили и другие: вместо лечения , болтает и дипломы показывает. Все, выгнал!» Так лечение на базе закончилось. Зато я после всего этого решил обратиться к настоящему врачу. Была заводская поликлиника, но она далеко, с другой стороны города. Была и районная 14-ая поликлиника, тоже хорошая, но меня подмывало обратиться в поликлинику в соседнем с нашим тоже девятиэтажным домом.
Почему? Да потому что там никогда не было народу. Иногда к ней подъезжали какие-то люди на хороших машинах и там исчезали. Со временем узнал, что эта поликлиника обслуживает тех, кто там, наверху. Ну, не примут и не надо. Когда зашел, увидел пустой коридор, сколько не стоял – никого. Пошел по ковру сам. Только в третьем кабинете увидел сидящую спокойно девушку в белом халате.
«Вам кого?» Объяснил.
«А что, я думаю, надо Вам сделать «горячий укол». Что это такое, я не знал. Но она-то знает, раз говорит, «Но сама я сделать этого не могу, давайте, я Вас покажу нашему врачу». Миловидная женщина в аккуратном халате и белом колпачке сидела в соседнем кабинете.
Она меня расспросила, завела анкету, выслушала и…согласилась с предложением медсестры. Та отвела меня в свой кабинет, достала лекарства (вот дела, ничего самому покупать в аптеке не надо!), зарядила шприц, и стала делать укол в вену, предупредив, что будет жарко.
Я терпеливо сидел, пока в самом деле не прошиб пот и не стало жарко. Таких уколов мне впоследствии, там же, сделали еще несколько и,…все тихо-тихо прошло. Так я оказался в числе ВИП - персон. Правда, пока занимались со мной, так ни один из них в эту клинику не обратился. Все – таки, здоровые у нас управленцы. В этот раз обошлось без больницы.
Но как не замечательно было на этой спортбазе, все равно я еще раз оттуда «загремел» в больницу. Я опять стал испытывать дискомфорт, но уже в спине. Причину знаю сам хорошо: это когда был взмыленный от игры в настольный теннис, наверное, после десяти партий.
Если честно сказать, я играю совсем неплохо, а здесь еще играл с бывшим когда-то чемпионом Узбекистана (1939 г.), теперь уже пожилым человеком, но не утратившим и любовь, и умения играть в настольный теннис. Как раз в это время задул, откуда ни возьмись, сильнейший ветер. Вот и прихватило.
Ну, кто не испытывал боли в спине? В заводской поликлинике, расположенной прямо на территории завода, врач назначила электрофорез. После десяти приемов электрофореза, я уже не мог двигаться, остался один путь - в больницу. Она же мне и выписала туда направление.
Кто придумал больных спиной укладывать на матрац с жестким деревянным щитом? Это же настоящий Освенцим! Мало того, что поясница болит, теперь болели все бока, точнее все бедра. Они горели.
Ни на спине, ни на боку я лежать не мог. А что еще делать в больнице? Я сидел на корточках часами, особенно ночью, когда никто не видел. Мне стандартное лечение не помогало. Тогда на совещании у начальника отделения, мне решили сделать блокаду. Потом, после блокады, у меня опять возник вопрос: «Кому нужна блокада, если длительность ее действия равна пяти - десяти минутам. В эти минуты мне хотелось убежать домой – ничего не болело! Замечательно!
Я не мог ни нарадоваться. Но они прошли и я, к своему ужасу, почувствовал, что все вернулось. Вот это блокада! Что – ж, значит, как и всякая блокада, она – временная. Мне стало легче только через месяц, когда к этому времени, врач Майя Алексеевна окончила курсы иглотерапии и начала ставить мне иголки.
Втыкала их в точки, и когда я, почувствовав какую-то тупую неприятную боль, начинал ерзать, она тяжело про себя вздыхала и ставила следующую. Еще через полмесяца меня выпустили из больницы.
Я покидал красивое желто-белое здание, с колоннами, с чудесным парком, с хорошими помещениями, где получил полноценное лечение. Впереди, как это часто бывает после больницы, меня ждал курс физиотерапии.
Потом, много лет спустя, я вспомнил Чекрыжева. А ведь он оказался прав!
Теперь я сам лечу свою спину. Я могу о ней все рассказать, у меня есть все причиндалы для ее лечения, вплоть до аппликатора Кузнецова.
И все- таки, я желаю всем быть здоровыми, а если вы никогда не побывали в больнице, ничего страшного, да это даже здорово!
ЭДШ 7.12.08