Э.З
В циферблата окружность три века вписав,
По фонтанам монетки надежд разбросай.
Безоконные стены.
На чистых листах
Напиши, нарисуй – и навеки оставь
Всё, что вместится в душу и в слово «любовь»:
Чёрно-белые фото ушедших годов,
Блёклый росчерк пера на забытом письме…
Громыхает грозы оркестровая медь.
Не бывает ни тёрна, ни роз без шипов.
Рельсы гнутся дугою, минуя депо.
Двадцать пятый трамвай и пути полчаса –
Улыбается, щурясь, облезлый фасад,
Из подвала до крыши ступени спешат.
Да, у старых домов молодая душа…
Двери выбиты напрочь, гудят сквозняки.
Годы детства прошли и, увы, далеки,
А в набросках еще небывалых картин
Заливается хохотом злой Арлекин –
Тополёвою горечью голос дрожит.
Нынче кончилось время узорчатой лжи.
Кто иное промолвит, тот просто соврёт.
Стёкол летних течёт замороченный лёд,
В водосточные трубы сигают дожди.
Хоть на свечке, хоть в печке – обиды сожги.
Незакатное солнце макая в залив,
Вышел месяц, бесстыдно рога оголив.
Берег йодный.
Тропинка ведёт в камыши.
Жаждешь жизни – давай же, без меры – дыши.
В дни и ночи – с разбега, с прожаренных крыш –
В триста лет одиночества падай, малыш.
Не ищи дна колодцев и рамок дворов…
Раскурлыкались птицы, рассвет распоров.