Юность
Я к тебе через реки синие, через чёрные рвы могил, в каждой лёжа, бреду, бессильная, силу черпая в том, кто мил.
Я к тебе сквозь густые заросли, по углям, не отдавшим жар, прорываюсь: такую малость, как своё тело, забыть не жаль.
Я к тебе босиком (изношены все ботинки), приду, нага, будет толк ли в нарядах пошлых, коль одолела без страха гать?
Вот, к тебе, вся в пыли и саже, я добираюсь, и вижу: ты обнимаешь беды не знавшую – удивительной красоты.
Молодость
Крик часами стоял в квартире, не смолкая ни днем, ни в ночь. Звук, с щитами встречаясь, тигром нападал и, скуля, полз прочь.
Она села, глаза закрыла, прошептала:
– Увы, сейчас вместо лика святого рыло увидала свиное в вас.
Он стоял, к ней спиной, не глядя, но ответил:
– Таким и был, взгляд вам образ подсунул ради оправдания, что любил.
– Но теперь вижу ясно. Вижу, и уйду.
– Уходите, что ж. Только с кем бы вы ни сошлись, так будет снова: глазаста ложь.
Крик утих, было третье – сдохло. Их осталось, в квартире, два. Тигр отправился на замок, под рот и зубы: заночевал.
Зрелость
Всех печалей глазам не выплакать, счастья ртом отразить нельзя, горе с радостью лучше видно там, где морщины с лица скользят.
Отпечатки: смеялась, хмурилась, справа больше, чем слева, след, потому что не частью мудрой мы защищаем себя от бед.
Лоб разрезали нити тонкие, кожа высохла, лопнет, тронь, но видна на просвет девчонка, что уж полвека хранит огонь.
<2021>
Иллюстрация: Густав Климт, Три возраста женщины