Я забыл свой старый дом,
И зачем я был рождён.
Я забыл добро и зло,
Кто хороший, кто плохой.
Я забыл, с кем раньше пил,
Хлеб и кров порой делил,
Средь кого мне надоело
Быть исколотым всецело.
Я забыл тот вещий сон,
Где Иисус с закрытым ртом.
Я забыл, как, обезумев,
Усомнился, есть ли Бог.
Я забыл, зачем я умер
Тем весенним странным днём,
Потеряв навек границу
Меж бытьём и вечным сном
И сомкнув свои зеницы
Пред бесчисленным концом...
Помню лишь, явилась утром,
Всё закручивая кудри,
И сказала: «твоё сердце
Мне не нужно, не усердствуй!»
Помню, все её любили,
Но она любила раз –
Сердце ей тогда разбили,
И теперь она, смеясь,
Отнимает жизни силы
Тех, кто душу ей отдал.
Я раздавлен. Я в могиле.
Я прощаюсь навсегда…
—
Кучка критиков стояла,
Все его стихи сжигая,
И с улыбкою кричала,
Бесконечно повторяя:
«Ты считал её бесценной?
Стала жизнь твоя мгновенной!»
Стало всё на свете бренным,
Потерял мир дар священный,
Когда пал весь охладелый
Он, не вынесший давлений
Той толпы ожесточенной
И той девушки надменной.
Хоронили, провожали,
Эпитафью выбивали:
«Здесь лежит бездарный гений,
Что погиб от осуждений
И забыт без сожалений
После нескольких прочтений».